Глава 6
Готовясь к обеду, Дженни думала о том, что ей сказала леди Берингер. В это время раздался стук в дверь, и Селестина попросила разрешения войти.
Ее поведение явно изменилось к лучшему — она вела себя более вежливо и дружелюбно, чем во время ленча. Дженни только что приняла ванну и сидела, закутавшись в белый, украшенный вышивкой, халат; ее еще мокрые на концах волосы закрывали лицо и хрупкие плечи.
— Нас пригласили на обед сегодня вечером, — сказала Селестина, — и я подумала, что, возможно, вы захотите присоединиться к нам. Собственно говоря, в приглашении стояло и ваше имя, и я приняла его за вас. Я надеюсь, что вы не возражаете?
— Да, конечно! — с удивлением воскликнула Дженни. Со дня ее приезда графиня выезжала каждый вечер; иногда ее сопровождал граф, но они никогда не приглашали ее с собой, что казалось Дженни вполне естественным. Она не считала, что они должны относиться к ней, как к равной, и представлять ее своим друзьям. И когда она слушала леди Берингер, она была уверена, что Селестина никогда не поступит подобным образом.
Селестина подошла к гардеробу и открыла дверцу.
— Что вы собираетесь надеть? — спросила она. Она пробежала глазами по платьям, висящим в шкафу, и вынула одно из них — белое сетчатое платье, лиф которого был украшен искусственными бриллиантами.
— Это вполне подойдет, — сказала графиня, — вы в нем будете прекрасно смотреться. Есть у вас боа или болеро?
— У меня есть зеленое вельветовое болеро, — ответила Дженни.
— Тогда наденьте его. Я вам уже говорила, что ночи здесь холодные. В машине вы можете накинуть мою меховую пелерину, если, конечно, у вас нет своей? — сухо заметила она.
Дженни ответила, что у нее нет меховой пелерины, и графиня покинула комнату, дав Дженни возможность продолжить свой туалет. Одеваясь, Дженни размышляла, может ли она воспользоваться вещью, принадлежащей хозяйке, тем более, что та ей предложила ей с таким высокомерием.
Но когда Дженни спустилась вниз и увидела, что графиня протягивает ей пелерину, сделанную из мягкого белого горностая, она с благодарностью приняла ее. На графине была норковая накидка, надетая поверх сделанного из серебряной парчи платья. В этом наряде она выглядела потрясающе.
Обе женщины стояли в холле в центре прекрасного бухарского ковра. Сверху на них лились потоки света, излучаемого многочисленными люстрами, развешанными в холле. Дженни и в голову не приходило, что сама она, на фоне этого великолепия, в простом белом платье, которое делало ее еще моложе, и зеленом болеро, оттеняющем золото ее волос — была достойна кисти художника.
Взгляд графа де Сант-Але, в это время спустившегося вниз, выражал восхищение, смешанное с легким удивлением. Его жена, тоном, каким бы она одобрила качество товара, доставленного ей для покупки, заметила, обращаясь к Дженни:
— Вы выглядите чрезвычайно привлекательно. У вас хороший вкус.
Все трое вышли во дворик и сели в машину, которую вел сам граф. Дженни сидела с ним рядом, а графиня во всем своем великолепии занимала все заднее сиденье машины.
Ночь была очень темной, но в далеком черном небе сверкали яркие крупные звезды.
Дженни считала, что будет не корректно с ее стороны спрашивать, куда они едут и что за люди, которые их пригласили.
Они пересекли площадь, ту, что Дженни видела утром, с ее многочисленными лавками и тентами. Площадь ярко освещалась керосиновыми лампами. И была такой же шумной и заполненной народом, как и утром. Затем их машина свернула в сторону французской части города и въехала в аллею, по обеим сторонам которой росли высокие пальмы и апельсиновые деревья, запах которых разливался в воздухе.
Когда они приехали к месту назначения, Дженни увидела, что уже несколько машин стояло по бокам дорожки, ведущей к большому белому дому с ярко освещенными окнами.
В ярком свете огней Дженни увидела неизбежный для этих мест фонтан, огромное количество цветов всех оттенков, от ярко-фиолетовых до пурпурных, там и сям росли кусты красивых камелий. Стены дома были увиты багряным плющом.
Дом был обставлен роскошной и очень дорогой мебелью, а падающий сверху рассеянный свет придавал таинственность всему окружающему. Хозяевами дома были капитан Бенуа и его жена мадам Бенуа, которая с легкой улыбкой подошла к Дженни и, пока слуги обносили присутствующих напитками, уделила ей немного внимания, заняв вежливым разговором. Но так как гостей было очень много, хозяйка вскоре покинула Дженни, чтобы в такой же легкой манере поболтать с другими, и Дженни была рада остаться в одиночестве — ей хотелось получше рассмотреть все, что ее окружало.
Но за несколько минут до того, как пройти в столовую, Селестина подвела к Дженни молодого человека и представила его ей как Си Мохаммеда Менеби. Дженни посмотрела на него с нескрываемым интересом. Мерцающие глаза молодого человека были черными, а волосы — светло-золотистого цвета. Си Мохаммед показался Дженни воспитанным молодым человеком с хорошими манерами. Он прекрасно говорил по-французски и несколько хуже по-английски. Белый жакет, подвязанный черным кушаком, отлично сидел на нем. Дженни обратила внимание на его длинные ресницы. Они отбрасывали тень на лицо юноши, от чего его черные глаза казались еще больше.
За обедом Си Мохаммед сел рядом с Дженни и развлекал ее очень интересной беседой. Дженни была так увлечена разговором, что только к концу обеда решила посмотреть на сидящих за столом гостей и сразу же встретила взгляд Макса Дейнтри, который с удивлением и усмешкой смотрел на нее. Лицо его нахмурилось, когда он перевел взгляд на Си Мохаммеда. Последний легким наклоном головы приветствовал Дейнтри и как ни в чем не бывало продолжил беседу с Дженни.
— Скажите, — начал золотоголовый марокканец, — как долго вы собираетесь оставаться в Марракеше, мисс Армитаж?
По его светящимся глазам можно было понять, что ему хотелось бы, чтобы Дженни осталась навсегда.
— И скажите мне, пожалуйста, нравится ли вам здесь?
— О, очень нравится, — ответила Дженни почти искренне, так как некоторые стороны здешней жизни вызывали в ней чувство отвращения. Бедность, которая соседствовала с роскошью. Варварство, которое бросалось в глаза и которое так испугало ее, когда она наблюдала за укротителем змей и лекарем с его странными лекарствами. Но красота Атласских гор, прекрасные зеленые оазисы, искусственно созданные на пороге пустыни, высокие старинные минареты, окруженные высокими кипарисами, — все это запечатлелось в ее душе.
— Значит вы останетесь с нами надолго?
— Это будет зависеть от того, как оценят мою работу граф и графиня де Сант-Але, — ответила Дженни, обратив внимание на то, что Макс Дейнтри, который также был увлечен беседой со своей соседкой, продолжает следить за ней, пытаясь понять о чем идет их беседа. Его соседкой была отнюдь не графиня. Селестина сидела на другом конце стола и явно скучала, так как ее сосед, солидный и пожилой француз, оседлал своего любимого конька и вел бесконечные разговоры о политике.
— В таком случае, я с уверенностью могу сказать, что вы останетесь надолго, — торжественно воскликнул Си Мохаммед.
— Почему? — спросила Дженни с ослепительной улыбкой, которая больше предназначалась Максу, чтобы вызвать его раздражение.
— Почему? — переспросил молодой человек. — Да потому что вы предназначены для успеха, и ваши хозяева могут вами только гордиться!
Дженни подумала, что она напрасно провоцирует Дейнтри этой своей улыбкой, и с серьезным видом сменила тему разговора, попросив молодого человека рассказать об интересных местах в Марракеше.
— А что вы уже видели? — спросил он. — Старый город, конечно, и сук? Но как много еще интересного здесь!
— К сожалению, я видела еще мало, но я ведь недавно здесь.
