— За что? — Не глядя на нее, он бросил полено в гудящее пламя.
— За то, что нарушила привычный ход твоей жизни, — спокойно продолжала она.
Его рот скривился в мрачной усмешке. Черт, Арианна перевернула его жизнь вверх дном, заполнив пустоту, которая так давно стала ее неотъемлемой частью, что он даже этого не замечал.
— У тебя удивительная способность не договаривать до конца.
Арианна быстро опустила глаза, пытаясь защититься от его прямоты, но потерпела неудачу, у нее задрожали руки.
— Если бы я могла, то все изменила бы,
— Я бы тоже.
Он вздохнул, уперся ладонями в колени и поднялся на ноги. С момента ее появления на ступеньках он впервые посмотрел на нее и невольно улыбнулся. С забранными в хвост волосами Арианна походила на подростка.
— Ты изменила прическу?
Пожав плечами, она отвела взгляд.
— Волосы мешали.
— А у тебя, оказывается, красивые ушки.
Боль ее немного утихла, и она едва удержалась, чтобы не улыбнуться. Как легко ему удается все перевести в шутку. И мысль о скором возвращении в группу Халстона, где никто этого не сделает, а потом в пустую квартиру в Чикаго, где рядом не будет никого, кто бы это умел, отозвалась болью в ее сердце. Она тяжело вздохнула и опустилась на ступеньку.
— Ненавижу, — с досадой прошептала она, взбешенная собственной беспомощностью. Если бы она не играла на рояле, если бы не рассказала об авиакатастрофе…
— Что именно? — спросил он.
— Себя, — просто сказала она. — Ненавижу себя, такую…
Их глаза встретились, и Арианна вздрогнула оттого, что увидела в его взгляде — твердую решимость и полное отсутствие сочувствия.
— Если ты была бы другой, тебя бы сейчас здесь не было, — кратко ответил он.
— Если бы я была другой, ты бы не хотел, чтобы я уехала!
Беспомощно вздохнув, Арианна уткнулась лицом в колени, — так ребенок верит, что если он никого не видит, то и его никто не видит. Сейчас она не видела лицо Джошуа, не видела, что он смотрит на нее. В повисшей тишине она почти физически ощущала, как, должно быть, ошеломило его ее невольное признание — оказывается она влюблена в него до безумия.
— Совсем наоборот, Ари. Если бы ты была другой, я бы хотел этого отъезда. А сейчас не хочу, но… — Он колебался. — Ты единственный человек в моей жизни, которого я желал бы здесь видеть.
— Ты не хочешь, чтобы я уезжала? — с надеждой прошептала она, подняв на него глаза.
— Господи, нет. Нет. Но ты уедешь. Должна уехать.
— Ты не хочешь, чтобы я уезжала? — повторила она с невыразимым удивлением.
— Я никогда не говорил, что хочу, чтобы ты уехала, — бросил он через плечо, опустившись перед огнем на колени. — И поскольку я не мастер скрывать свои чувства, то понятия не имею, что навело тебя на эту мысль… — Он резко оборвал фразу и, вздрогнув, прикрыл глаза. Словно по волшебству Арианна оказалась рядом с ним. Ее правая нога прижималась к его левому плечу, пальцы ласкали густые волосы. — Ари, не надо…
— Я думала, что я тебе отвратительна, — прошептала она, гладя его по голове и накручивая черный локон на палец.
— Едва ли… — слабо усмехнулся Джошуа.
Ее рука скользнула вниз по его затылку к ямочке на шее,
— Я думала, когда ты увидел, что со мной произошло… помутнение сознания… ты больше не смог выносить мое присутствие. Потому что я слабая. Отвратительная.
Он потянулся назад и поймал ее ладонь, намереваясь отвести ее, но так и не сумел этого сделать.
— Пожалуй, понадобится пара часов, чтобы расчистить дорогу. — Его голос звучал глухо и мрачно. — И еще больше, чтобы добраться в город на вездеходе. Он не слишком быстроходный… Но если я займусь этим прямо сейчас мы сможем добраться в лагерь до сумерек… Что ты делаешь?
Она не могла вспомнить, как оказалась между ним и камином, у нее совершенно не запечатлелось в памяти, как она опустилась на колени, не сводя глаз с его лица. В эти мгновения она подчинялась одному — силе желания.
— Я хочу смотреть на тебя, — прошептала она. Ее правая рука все еще прижималась к его груди, впитывая ритмичное биение его сердца. Синие глаза с нежностью изучали его черты, гипнотизируя, лаская, безмолвно овладевая каждым изгибом его лица.
— Нам нужно приготовить еду в дорогу, — объявил он, найдя новую отговорку.
— Что? — прошептала она, нежно касаясь пальцем его нижней губы, зачарованная крошечной выпуклостью в середине.
Она подскочила, когда он отдернул голову назад и схватил ее за запястье, отодвинув ее пальцы на дюйм от своего рта, его рука дрожала от напряжения.
— Осторожнее, Ари, — предупредил он, его губы казались твердыми как камень и податливыми как воск, в зеленых глазах отражалось пламя.
Осторожнее, Ари. Не выходи из дома, не летай на самолетах, не вспоминай прошлое, не думай, не чувствуй, не делай ничего, что вернет тебя к жизни. Будь осторожна…
Слишком долго два этих безобидных слова делали ее более безжизненной, как мертвый камень, который река жизни обходила стороной. Но Джошуа заставил эту реку замереть на одно мгновение, однако достаточно долгое, чтобы вернуть в ее течение ожившую Арианну, и она не собиралась возвращаться к прежнему состоянию. Завтра он уйдет, и тогда она будет осторожной. Но не сегодня.
Это было подобно бесстрашному прыжку в неизвестность — быстрое движение ее рук, вспорхнувших, словно две белые птицы, чтобы обнять его лицо.
Он вздрогнул от ее прикосновения, потом замер, его взгляд впился в ее глаза, пока ее рука, крадучись, двигалась по щетине, покрывавшей его щеки. Его зрачки расширились, окруженные лишь узкой зеленой каймой, глаза казались черными. Он вздрогнул, когда ее пальцы замерли в уголках его рта и пульсировали в такт с ее сердцем.
— Хватит, — свирепо прошептал он, оторвав ее руки от своего лица и крепко удерживая их. Резко выпрямившись, подняв Арианну вместе с собой, он отступил назад, создавая между ними дистанцию.
Арианна пыталась освободиться от его рук, но он только крепче держал ее. Она тяжело дышала, и он старался не замечать, как вздымалась ее грудь.
— Черт побери, Ари, стой спокойно. Я же сказал, ты не готова к этому. Ты сейчас слишком ранима и не сознаешь, чего хочешь, а я не собираюсь этим пользоваться.
Она совсем успокоилась и когда подняла на него глаза, в них блеснули дерзкие синие искры.
— Будь любезен, перестань опекать меня хотя бы на время, — потребовала она. — На время, достаточное, чтобы разглядеть, какая я на самом деле.
Джошуа сердито покачал головой, глядя на это прекрасное хрупкое создание, столь жестоко обиженное судьбой и теперь целиком зависящее от него. Ее глаза, казалось, пронзали его, притягивая его взгляд и удерживая силой воли, и в это мгновение он разглядел в ней то, что она хотела.
Это не были кроткие встревоженные глаза беспомощной женщины. Они были яркие, уверенные, исполненные отваги, достаточной, чтобы противостоять любым страхам, которые только можно вообразить, и у Джошуа перехватило дыхание. Сейчас перед ним была сильная женщина, которую он распознал с самого начала. И барьер, который он воздвиг между ними, вдруг исчез, открывая простую истину: в этот исключительный момент они были мужчина и женщина, которые желают друг друга. Не было прошлого, будущего, не было сложностей, только он и она, одни в целом мире, и ничем не запятнанное чувство, что притягивало их друг к другу.
«Только на одно мгновение, — уговаривал он себя, утопая в океанах ее глаз, пока его ладони скользнули вверх к ее плечам. — Нет никакой беды в том, чтобы дать волю этому чувству на одно
