времени».
Движения ее стали лихорадочными. И когда она, бездыханная, повалилась на Патрика, он спросил, целуя ее:
— Что это было?
На большее у него сейчас просто не хватило сил. Он был просто поражен. Неужели это Николь? Его Николь?
— Ты не понял? Значит, нам придется все повторить.
— Почему бы и нет? Дай только минутку передохнуть. — Патрик приподнялся на локте. — Только не надо так самодовольно улыбаться.
— Это еще почему?
— Потому что твое время вышло. Пальцы Патрика легко пробежали по ее телу, лаская. Затем он прижался губами к ее животу, целуя нежную кожу вокруг пупка и начал медленно двигаться вниз, к лону.
Николь дошла до исступления, когда язык Патрика коснулся самой чувствительной точки ее тела. Она вознеслась так высоко, что вцепилась в его плечи, боясь упасть. А затем плавно скользнула вниз.
Это ощущение повторялось снова и снова, поднимая Николь все выше к небесам, пока мир не взорвался тысячью разноцветных осколков, расцвечивая все вокруг какими-то новыми, неизвестными доселе красками.
Патрик склонился над ней.
— Довольно?
Николь помотала головой.
— Еще.
Она посмотрела на Патрика затуманенными глазами и потянулась к нему губами.
15
Николь начала скучать по Патрику сразу, как только шасси коснулись земли и самолет побежал по взлетно-посадочной полосе аэродрома в Амьене.
Она пыталась стряхнуть с себя печаль, но ей это не удавалось. Порой Николь даже не замечала, что творится вокруг.
— О чем задумалась? — повторила свой вопрос Мари, обращаясь к сестре.
Мари взяла очередную стопку грязных тарелок и поставила их в мойку.
— Что? — Мысли Николь в тот момент находились далеко от Амьена.
— Ты все время витаешь в облаках, — сказала Мари.
— Разве? — Николь покраснела, досадуя, что не может контролировать свои эмоции. — Извини. — Она повернулась к столу, пытаясь скрыть смущение. — Я думала о ресторане в Марселе. Там осталось сделать последние мазки.
— Ресторан, говоришь, — задумчиво повторила Мари. — Наверное, поэтому ты прилетела в субботу утром, а не вечером в пятницу, как планировалось вначале?
Николь вспомнила ночь с пятницы на субботу, которую она провела с Патриком.
— Д-да. — Она хотела передать сестре стакан, но тот выскользнул у нее из рук. Мари едва успела поймать его.
— А твои мысли, случайно, никак не связаны с владельцем ресторана? — спросила она, ставя спасенный стакан в мойку.
Николь нервно покусывала нижнюю губу.
— Нет. А почему тебя это интересует?
— Николь, ты никогда не замечала за собой привычку покусывать губу, когда врешь?
— Ничего подобного! — воскликнула она и снова закусила губу.
Мари засмеялась.
— Раньше ты могла легко делать три дела одновременно. Сейчас стала рассеянной.
— Ну и что?
— Да так… Просто когда мы пели «С днем рождения, Огюст», ты произнесла имя Патрика.
— Неправда.
Улыбка на лице Мари с каждой минутой становилась все шире.
— У меня есть свидетели.
— Мало ли что может сорваться с языка, — пыталась защититься Николь.
Она взяла со стола стопку чистых тарелок. Николь не хотела, чтобы кто-то узнал о ее отношениях с Патриком.
— Только не у тебя, — не отставала от сестры Мари. — Язык всегда был твоим оружием. Ты никогда не лезла за словом в карман и всегда могла поставить на место любого грубияна. И ты никогда не выглядела рассеянной.
С этими словами Мари взяла из рук Николь тарелки и поставила их на поднос.
— Давай, Николь. Выкладывай, что у тебя стряслось.
Та, молча уставилась в пол. Мари поняла, что ситуация, в которой оказалась сестра, гораздо серьезней, чем можно было предположить. Николь всегда делилась впечатлениями о мужчинах, с которыми знакомилась. Вокруг нее вечно крутились ухажеры, но она ни с кем из них не заводила близких отношений. Патрик Перрен явно выпадал из круга привычных воздыхателей Николь.
— Ну, хорошо, попробую догадаться сама, — продолжала Мари. — Он красив.
Николь отлично знала, какой настойчивой бывает порой ее сестра. Следовало быть весьма осторожной в общении с ней.
— У него нос с горбинкой, — заметила Николь.
Мари поднажала, чувствуя, что сестра сдается.
— Согласись, это только придает ему некоторый шарм. Наверное, поэтому он притягивает тебя. И «притягивает» не то слово.
— Ну ладно, Мари. В конце концов, я живой человек. Да, меня тянет к Патрику. Мне также нравится Ален Делон. Но это ведь не означает…
— Что? Николь, что это не означает?
— Что между нами что-то есть.
— Ага!
— Что «ага»?
— Так, значит, все-таки что-то есть?
— Нет. — Николь прилагала невероятные усилия, чтобы не кусать нижнюю губу.
Дверь отворилась, и в кухню вошел Огюст. Он принес пустые стаканы.
У Николь затеплилась надежда избежать продолжения разговора с сестрой.
— Месье доктор, — обратилась она к Огюсту. — Не могли бы вы спасти меня от этой дамы. Думаю, она опасна.
Огюст поставил стаканы на стол.
— Какая именно?
— Вот эта. — Николь указала на Мари. — У нее навязчивые идеи.
— Извините, но я не принимаю больных в день моего рождения. — Огюст немного помолчал, затем сказал: — Спасибо вам обеим за праздник, который вы мне устроили.
Он обнял жену.
— Ну, что у вас здесь произошло?
— Зачем ты ее спрашиваешь? — воскликнула Николь. — Она все равно скажет неправду. Это я невинная жертва, а не она!
Николь встала, уперев руки в бока.
— Между Николь и Патриком что-то есть, — пояснила Мари.
