Даже имея при себе визитную карточку с адресом ресторана, Патрик неуверенно чувствовал себя на дороге. Он все время думал о девушке, сидевшей за рулем машины, что неслась впереди. Стрелка спидометра приблизилась к отметке максимально допустимой скорости и поползла дальше вправо.
Патрик всегда полагал, что женщины — это величайшая загадка для мужчин. Николь Оже, без сомнения, была самой таинственной из всех встречавшихся на его пути особ прекрасного пола. Подфарники ее машины попеременно мигали, указывая то и дело меняющееся направление движения.
Минут через десять она свернула направо и въехала на большую, вымощенную камнем стоянку. Патрик припарковал свой седан рядом с ярко-красным «феррари» и облегченно перевел дух.
— За нами кто-нибудь гнался? — спросил он. На одном участке дороги он начал всерьез полагать, не испытывает ли Николь летные характеристики своей машины.
— То есть? — не поняла вопроса девушка.
— Кто-нибудь за нами гнался? — повторил Патрик, тщательно выговаривая каждое слово, и указал пальцем на дорогу. — Кое-где вам удавалось отрываться от земли. Я уж было подумал, что вы забыли обо мне.
— Зря волновались. Я не теряла вас из виду. Кроме того… — Николь сделала невинное лицо, хотя в ее глазах загорелись лукавые искорки, — я придерживалась установленного ограничения скорости.
Патрик рассмеялся.
— В какой стране? В Германии?
Он был там как-то по делам. Максимально разрешенная скорость на автобане в Германии такая, какую способно развить транспортное средство. Зрелище не для слабонервных, но для Николь там было бы раздолье.
— Ну, я немного превысила скорость. Нечаянно чуть-чуть сильнее нажала на газ. На открытых пространствах со мной такое иногда случается.
Николь положила руку на плечо Патрика, словно прося прощения.
— Допустим, меня немного занесло, — вздохнула она, виновато склоняя голову.
Возбуждение, жгучее и непреодолимое, внезапно овладело Патриком, смутив его. Он передернул плечами, как бы ненароком сбрасывая ее руку, хоть это и стоило ему больших усилий. Но он не желал больше романтических увлечений. Вместо этого он продолжил разговор:
— Вероятно, это происходит оттого, что вы пускаете свои мысли вскачь.
Николь как-то странно посмотрела на него. Она не знала, обладает ли ее спутник телепатическими способностями или только высказал предположение. Скорее второе. По правде говоря, она стремилась к тому, чтобы почувствовать ветер в волосах. Езда давала ей ощущение свободы.
— В машине я отдыхаю, — ответила она.
— Неужели? — удивился Патрик. Николь чуть не рассмеялась.
— А вам разве не нравится водить машину? Патрик нахмурился, глядя перед собой. Он хорошо помнил, как, переворачиваясь, машина летит в кювет, губя любимую женщину. Чувство беспомощности глубоко врезалось в его память.
— Будь моя воля, никогда бы больше не сел за руль, — ответил он с таким отвращением, что Николь сразу поняла: у ее нового знакомого имеются веские причины для такого отношения к автомобилям.
— Почему?
Они не были близкими людьми, поэтому свои переживания Патрик решил оставить при себе.
— Потому что всегда есть вероятность, что другой водитель окажется слегка сумасшедшим или слегка безалаберным. — Так он постарался уйти от прямого ответа.
Николь кивнула, соглашаясь с ним. Она догадалась, что за этими словами кроется нечто большее. Но для откровенности время еще не пришло.
— Я знаю, что вы имеете в виду, поэтому всегда стараюсь внимательно следить за дорогой.
Так, разговаривая, они дошли до входа в ресторан. Патрик открыл входную дверь, пропуская Николь вперед, и у девушки тут же возникло ощущение, что она вернулась домой, а в душе воцарились мир и покой. Так всегда случалось, когда она приезжала сюда. Николь, Жан-Батист, а позже Мари отдали немало сил для его создания. Ресторан был предметом их гордости. Их детищем.
— Итак, — Николь обвела рукой тускло освещенный зал, — как вам здесь нравится?
Был понедельник, к тому же утро, поэтому ничто не мешало оценить интерьер.
Его глаза быстро привыкли к царившему здесь полумраку. Лишь кое-где мерцали огоньки стилизованных под свечи светильников. У Патрика появилось ощущение, что он перенесся в далекое прошлое. Первое слово, которое пришло ему на ум при виде зала, было «элегантно». Наверное, романтически настроенные парочки клянутся здесь в вечной любви.
А еще ему показалось, что спутница как-то не вписывается в обстановку. Странно было представить, что именно здесь работает энергичная и темпераментная особа, разъезжающая на «феррари». Похоже, Николь — весьма разносторонне одаренная личность.
— Очень стильно. — Патрик повернулся к ней. — Кто работал над интерьером?
— Я, — скромно ответила она и увидела, как удивленно поднялись брови Патрика. — Кажется, вас это потрясло?
— Честно говоря, да.
Он снова оглядел интерьер. Витражи на окнах с изображением сцен из «Тристана и Изольды», герб над камином. Чей он? Вряд ли история рода Оже уходит корнями в глубь веков. Николь казалась ему только что созданной богами под влиянием минутной прихоти. Созданной для того, чтобы поражать воображение смертных. Патрика удивило не то, что эта девушка являлась превосходным мастером по интерьерам, а то состояние души, которое ей удалось передать в них.
— Тут словно все соткано из света и тени, — произнес он.
Видимо скрываемые ото всех романтические настроения Николь в полной мере проявились в обустройстве ресторана. Натура этой загадочной особы состоит из множества составных частей, сильно отличающихся друг от друга, подумал Патрик. Глядя на нее, никогда не узнаешь, какая из них заявит о себе в следующий момент.
— Николь!
Высокий темноволосый мужчина показался в дверях, ведущих в кухню. Букет ароматов разнесся по залу, возбуждая аппетит Патрика. Обитая черной кожей дверь закрылась, и мужчина, вытирая руки о фартук, направился к Николь.
— Что ты тут делаешь? — спросил Жан-Батист Оже. Он обратился с этим вопросом к сестре, но смотрел на человека, которого она привела с собой. — Разве я не говорил, что ты свободна сегодня?
Никогда не стоит говорить Николь, что надо делать, напомнил себе Жан-Батист, глядя на сестру. Даже если это и в ее интересах. Она чересчур упряма, если не сказать хуже. Брат обнаружил эту черту в характере Николь еще в детстве. Мари, например, всегда была скорее миротворцем. Но там, где появлялась Николь, ангелы быстро собирали чемоданы и уносились прочь.
Девушка пожала плечами.
— Планы изменились. — Она повернулась вполоборота к человеку, стоявшему рядом с ней. — Это Патрик Перрен, — представила она.
Приглядевшись внимательнее к лицу Жан-Батиста, можно было догадаться, какой тяжелый мыслительный процесс происходит в данный момент в его голове. Он пытался вспомнить, где уже мог слышать это имя. Но так как оно не было связано с работой, то конца умственной деятельности не предвиделось. Николь не выдержала.
— Он приютил тогда Одетт, помнишь?
Жан-Батист помнил. Очень хорошо помнил, какие адские муки пришлось испытать Мари, когда ей сообщили о пропаже ребенка. Что теперь нужно было здесь этому человеку? Жан-Батист, правда, пожал Патрику руку, но воздержался от дружеского изъявления радости по поводу его прибытия в Амьен. Во всяком случае, до тех пор, пока не получит более подробной информации о цели визита.
— Что вас привело к нам, месье Перрен? В нем чувствуется напряжение, подумал Патрик. По всему видно, что он не в восторге от встречи. Оно и понятно — ведь Перрен мог доставить их семье новые неприятности. Так, вероятно, полагал Жан-Батист.
— Ваша сестра, я имею в виду мадам Барбе, пригласила меня повидать Одетт, — объяснил он.
