причину её стремления остаться?
— Уйти и оставить тебя на растерзание галлу? Идиотский план. Если ты не хочешь меня, что ж, пусть так и будет. Я — взрослая девушка и могу смириться с этим. Но оставь хотя бы Сими и Ксирену. Галлу не смогут отнять их у тебя. Они прикроют тебе спину и защитят тебя… Прошу тебя.
— Хорошо. Если это сделает тебя счастливой, то они могут остаться. А теперь уходи.
Взбешенная Кэт сжала руки в кулаки. Судя по его поведению и серьёзному тону, он не собирался уступать.
Может быть, если бы у них было еще хоть немного времени, то он догадался бы обо всем. Но, зная его, Кэт была уверена, что он не будет ломать голову, а займется галлу.
— Ну и на здоровье. Продолжай строить из себя крутого парня, если уж так хочется. Я не стану тебе мешать.
Син смотрел на неё до тех пор, пока она не исчезла. Ему очень хотелось крикнуть Кэт, чтобы она осталась. Но нельзя.
Нельзя.
Кэт отвлекала его. А самое главное — она делала его уязвимым, чего Син не мог себе позволить. Он и так уже пережил всех, кто хоть что-то значил для него.
Он не мог потерять еще и Кэт. Пусть уж лучше ему будет больно, но зато она будет жива и здорова.
Как-нибудь она справится с этим, и он тоже.
Кэт смертельно побледнела, когда увидела, что дверь в тронный зал её матери открыта.
— Матисера? — позвала она в надежде увидеть маму. Хотя это было странно. Её мать вовсе не была самой сердобольной из женщин. Однако Кэт всегда чувствовала себя спокойнее в присутствии матери, и сейчас ей это было просто необходимо.
Но Артемиды нигде не было видно.
В этот момент из спальни вышел Ашерон.
— Что-то не так? — спросил он.
Кэт уже было хотела подойти к нему в поисках утешения, но потом решила держать дистанцию. Потому что сейчас отец слишком сильно напоминал ей Сина.
— Где Артемида?
Ашерон кивком голову указал на строение, видневшееся у него за плечом.
— Видишь тот большой дом на холме? Его довольно сложно не заметить. Это адски безвкусный особняк, который выглядит как потворство мании величия. Зевс, по-видимому, устраивает вечеринку, и Артемида решила её посетить.
Ну, разумеется. Она, вероятно, ушла надолго. Ну что за невезение!
Ашерон шагнул к ней.
— Я могу чем-то помочь?
— Нет, — произнесла Кэт раздраженно. — Ты — мужчина, а я сейчас ненавижу вас всех.
Он отступил на два шага.
— Хорошо. Я все понял. Так как мое присутствие тебе сейчас неприятно, то я вместе со своей мужественностью отправляюсь на террасу. А ты можешь присоединиться ко мне в любой момент, если, конечно, сумеешь простить мне этот очевидный врожденный дефект.
Кэт внимательно на него посмотрела. Он явно пытался перевести все в шутку. Это было ещё одной причиной, по которой Кэт сейчас чувствовала ненависть ко всем мужчинам. Её отец вышел наружу и сел на перила балкона, прислонившись спиной к колонне. На мгновение ей захотелось подбежать к нему и столкнуть вниз. И, несмотря на то, что эта мысль доставила ей некоторое удовольствие, Кэт прекрасно знала правду. Она злилась вовсе не на отца.
Ей хотелось прибить Сина.
Будучи не в состоянии больше мириться с этим, она вышла на балкон.
Ашерон повернулся к дочери и проницательно на нее посмотрел.
— Почему все мужчины такие эгоисты? — спросила Кэт, остановившись рядом с Ашероном и складывая руки на груди. — Я знала, что это так, и, тем не менее, сделала глупость и влюбилась в одного из вас. Почему? Может, я мазохистка? Ты изливаешь всю душу человеку, и что он делает? «Не могла бы ты переключить канал, детка?» — произнесла она, подражая мужскому голосу. — Вы все законченные эгоисты. Не заботитесь ни о ком, кроме себя.
Ашерон повторил её позу, сложив руки на груди.
— Ты хочешь послушать мой ответ или это были риторические вопросы, так как тебе просто нужно было выговориться?
— И то, и другое.
— Хорошо, давай так: ты сначала выговоришься, а я потом прокомментирую.
Почему он был таким чертовски разумным? Реакция её отца несколько остудила гнев Кэт.
— Нет уж, раз начал, то продолжай говорить. Если ты хочешь что-то сказать, то скажи это сейчас.
— То, о чём ты говоришь, свойственно не только мужчинам. Это проблема обоих полов. Вот ты называешь всех мужчин эгоистами, но взгляни на женщин с моей точки зрения. Да арктическая тундра даст больше тепла, чем иная женщина. Поверь мне, тебе не понравится моё мнение о женщинах. К примеру, если бы я дотронулся до твоей груди, то я был бы немедленно арестован. А ты знаешь, сколько женщин, не стесняясь, хватались за мою промежность при первом же желании?
— Папа!
— Прискорбно, но это правда. Женщины так же используют мужчин, как мужчины — женщин. Нельзя судить обо всех сразу по действиям нескольких уродов… А теперь, расскажи мне, что натворил Син, чтобы заставить тебя ненавидеть всю остальную мужскую половину человечества?
— Дело не только в Сине, — сказала она, защищаясь. — Вспомни, как дедушка обошелся с бабушкой. Что… — Тут Кэт запнулась.
— Что я сделал твоей матери, — продолжил Син вместо неё.
Черт, он и так всё понял. Кэт пристыжено опустила глаза.
— Я не это имела в виду.
— Можешь не извиняться. Ты так думаешь, и я совершенно точно это услышал.
Ooo, она совсем забыла об этой его способности.
— Я сожалею.
— Нет, ты не сожалеешь, — сказал он с понимающей улыбкой. — Ты слишком громко думаешь. Не забывай, что ты получила способность слышать людей и чувствовать их эмоции именно от меня.
Кэт смущенно поежилась. Неудивительно, что бедный Киш так обозлился на неё.
— Я что, действительно так надоедлива?
— Ну, возможно.
— Неудивительно, что я так раздражаю людей.
— Я уверен, что они легко прощают тебя. — Кэт сомневалась в этом, но спорить ей сейчас не хотелось. Ашерон наклонился, чтобы заглянуть в глаза дочери. — Раз уж мы заговорили об этом, то ты должна знать, что я ничего плохого не делал твоей матери.
— Ты соблазнил ее.
— Я поцеловал ее, и можешь мне поверить, я никогда не стремился заставить её желать меня. На самом деле я надеялся, что она убьет меня за это.
Его признание поразило Кэт — его слова кардинально отличались от того, как Артемида описывала этот случай.
— Что?
Он кивнул, и Кэт почувствовала, что отец искренен с ней.
— Еще не родилась женщина, которую я хотел бы обольстить, и это чистая правда. Я потратил всю жизнь, пытаясь заставить людей держать руки подальше от меня. Поэтому, прежде чем обвинить меня в том, что я обольстил твою мать и потом оставил её, проверь факты. Я поцеловал её однажды, надеясь на
