тихого повизгивания Казан вдруг испытал то же чувство, которое вызывали в нем ласка и голос его прежней хозяйки.
Казан повернулся, тихо скуля. Потом ощетинил шерсть и высоко поднял голову, словно бросая вызов лежащему перед ним дикому миру. Бок о бок с Серой Волчицей они вошли в лесную чащу.
5. НАПАДЕНИЕ
В ту ночь Казан и Серая Волчица нашли себе приют под густой пихтой. Они легли на непокрытый снегом мягкий ковер хвои, и волчица стала зализывать раны своего нового друга. На рассвете повалил пушистый снег, так густо, что в десяти прыжках уже ничего не было видно. Воздух был теплый, и стояла такая тишина, что, казалось, на всем свете не существовало больше никаких звуков, кроме невнятного шепота падающих снежинок.
Днем Казан и Серая Волчица охотились вместе. Порой Казан поворачивал голову в сторону холмов, откуда он пришел, и Серая Волчица не могла понять, что означают те странные звуки, которые дрожали в его горле.
К концу дня они вернулись на озеро, к месту вчерашнего пиршества. На опушке леса Серая Волчица остановилась. Она не знала еще, что такое отравленные приманки, ямы, капканы, но инстинкт, унаследованный ею от многих поколений предков, говорил ей, что опасно во второй раз подходить к ранее убитой добыче.
Казану же много раз приходилось видеть, как хозяева обрабатывали оставленные волками кости убитых жертв. Он видел, как люди хитро прятали западни, закатывали в жир капсулы со стрихнином. А однажды Казан сам угодил передней лапой в капкан и испытал его мертвую хватку, запомнил режущую боль от стальных челюстей. Казан знал все это, но не боялся. Он звал Волчицу к ледяным торосам, но она упорно держалась в стороне, пока Казан откапывал куски мяса, еще не успевшие замерзнуть под толстым снежным одеялом. Но есть она не стала, и в конце концов Казан тоже сел рядом с ней. Он смотрел на вырытые им из-под снега остатки, принюхивался, но не чуял никакой опасности. Однако Серая Волчица дала ему понять, что опасности здесь ждать можно. Она еще многому научила Казана за те дни, что они провели вместе.
На третью ночь Казан созвал стаю и сам руководил охотой. Еще трижды за этот месяц, прежде чем луна покинула небо, Казан водил волков на охоту, и каждый раз они настигали какую-нибудь жертву. Но, по мере того как снег становился все более рыхлым, а воздух теплел, Казан все реже вспоминал о стае, все больше привязывался к Серой Волчице. Теперь они охотились вдвоем — главным образом на больших зайцев-беляков. Во всем мире у Казана было всего два любимых существа — его хозяйка, женщина с ласкающими руками, и Серая Волчица.
Казан не покидал большой равнины, но часто водил свою подругу на вершину холмистой гряды. Он пытался объяснить ей, что оставил он там, по ту сторону холмов. Ему казалось, что в темные, безлунные ночи женщина зовет его, и зов этот был так силен, что Казан много раз готов был вернуться назад — вместе с Серой Волчицей.
Но вскоре произошло важное событие. Казан и Серая Волчица переходили по открытой равнине, и неожиданно на холме Казан увидел человека, спускавшегося по склону с собачьей упряжкой. Ветер не успел предупредить о его приближении, и Казан заметил вдруг, что в руках у человека что-то блеснуло. Казан хорошо знал, что это такое: палка, извергающая огонь, гром и смерть!
Казан подал знак Серой Волчице, они понеслись как ветер, не отставая друг от друга. И тут раздался выстрел! Ненависть Казана к человеку вырвалась у него в злобном рычании. Что-то прожужжало над их головами. Позади снова раздался выстрел, и на этот раз Серая Волчица, завизжав от боли, покатилась по снегу. Но в следующее мгновение она опять была на ногах. Казан следовал сзади. Так бежали они до тех пор, пока не оказались под прикрытием зарослей. Серая Волчица легла и стала зализывать рану в плече. Казан посмотрел в сторону холмов: человек шел по их следу. Вот он остановился там, где упала Серая Волчица, и стал разглядывать снег, потом пошел дальше.
Казан заставил Серую Волчицу подняться, и они помчались к густому кустарнику на болоте, неподалеку от озера. Весь этот день они старались держаться против ветра, а когда Серая Волчица ложилась отдыхать, Казан крался назад по своему следу, настороженно нюхая воздух.
Много дней после этого Серая Волчица хромала.
Однажды они набрели на место старой стоянки. Клыки Казана обнажились, и он зарычал от ненависти к оставшемуся здесь человеческому запаху. В нем родилась жажда мести — расплатиться за себя и за свою подругу! Он пытался обнаружить след человека под покровом свежевыпавшего снега, а Серая Волчица беспокойно кружила подле, стараясь увести Казана глубже в лес. Наконец он неохотно последовал за ней. Глаза его светились свирепым красным огнем.
Три дня спустя народилась новая луна, а на пятую ночь Казан вдруг напал на след. След был совсем свежий — такой свежий, что Казан замер, задрожал каждой жилкой, и шерсть его встала дыбом: след человека! На снегу ясно отпечатались полозья саней, собачьи лапы, а рядом тянулись две полосы там, где прошли лыжи врага.
Казан поднял морду к звездам, и из его горла вырвался и прокатился по широкой равнине охотничий зов — дикий и зловещий вой, призывающий стаю. Снова и снова он посылал свой клич, пока не услышал ответный вой — один, другой, третий. Серая Волчица тоже села и присоединила свой голос к зову Казана. А посредине равнины бледный, с изможденным лицом человек приостановил выбившихся из сил собак и прислушался. С саней донесся слабый голос:
— Волки, отец? Это они, да? За нами гонятся?
Человек не отвечал. Он был уже не молод; лунный свет блестел на его длинной седой бороде, и это придавало какой-то призрачный облик всей его высокой, худой фигуре. С медвежьей шкуры на санях приподнялась молодая женщина. Ее большие темные глаза светились на бледном лице, толстая коса была перекинута через плечо. Женщина что-то крепко прижимала к груди.
— Они идут по чьему-то следу, может быть гонятся за оленем, — сказал старик, озабоченно оглядывая затвор своего ружья. — Не бойся, Джоанна. Вот доберемся до первых кустов, остановимся и поищем сухих веток для костра. А ну-ка, ребятки, веселей! — И он щелкнул бичом над спинами собак.
Из свертка на руках у женщины послышался жалобный плач. А со стороны равнины ему ответил разноголосый вой волчьей стаи.
Наконец-то Казан дождался случая отомстить! Сперва они с Серой Волчицей медленно шли по следам человека, останавливаясь через каждые три-четыре сотни шагов, чтобы вновь послать свой боевой клич. Но вот их догнал один серый зверь и присоединился к ним. Потом еще. Откуда-то сбоку появилось сразу двое, и одинокий вой Казана сменился диким, многоголосым хором стаи. Число волков все росло, а вместе с тем ускорялся и их бег. Четыре… шесть… десять… К тому времени, как стая оказалась в самой открытой, продуваемой ветрами части равнины, она насчитывала уже четырнадцать волков.
Это была сильная стая, состоящая из матерых, бесстрашных охотников. Серая Волчица была среди них самой младшей и старалась держаться поближе к Казану. Ей не видны были его налитые кровью глаза и оскаленные клыки, да она ничего и не поняла бы, даже если б увидела, но ее волновало то непонятное ожесточение, с каким Казан мчался вперед, забыв обо всем, стремясь лишь к одному: напасть и убить!
Стая не издавала ни звука. Слышалось только тяжелое дыхание бегущих и мягкая поступь многих лап. Волки неслись все быстрей, плотной массой. Но Казан шел все время на один прыжок впереди остальных, а морда Серой Волчицы была на уровне его плеча.
Никогда еще Казан не испытывал такого страстного желания убивать. В первый раз в жизни он не чувствовал страха перед человеком, не боялся его дубинки, его бича, даже той палки, которая выбрасывает огонь и смерть. Он все убыстрял бег, стремясь как можно скорее догнать человека и напасть на него. Вся ненависть, накопленная им за четыре года рабства, злость, распаленная человеческой жестокостью, теперь огнем горела в его крови. И, когда он наконец увидел впереди на равнине движущееся пятно, из груди его вырвался звук, непонятный даже для Серой Волчицы.
Перед движущимся пятном, ярдах в трехстах, тянулась узкая полоса леса. На полпути к зарослям, когда стая уже почти настигла его, пятно это вдруг замерло на месте и превратилось в черную неподвижную
