крутился среди них, щедро раздавая удары. Илуры бросились на звук их голосов и пустили в ход мечи. Кулл ползком выбрался из кровавой бойни и начал искать Ровену, но девушки нигде не было.
— Ровена! — позвал он, но никто не отозвался.
— Кинар, мы их прикончили! — крикнул сотник.
«Робад здесь?» — подумал Кулл и окликнул:
— Ахсур!
— Кулл? Ты где? — донесся знакомый звонкий голос с другого конца пещеры.
— Я здесь. — Кулл бросился на голос, и вскоре они встретились, схватив друг друга за руки.
— Кинар, надо искать Ровену, — торопливо сказал атлант. — Она в этой пещере. Ровена!
— Она у меня, — раздался невдалеке гортанный голос.
— Риас? — спросил Кулл, всматриваясь в темноту.
— Да, я вождь Риас. Ваша кинна в моих руках. Если кто-нибудь ко мне приблизится, я перережу ей горло.
— Всем стоять! — приказал Робад. — Риас, что ты хочешь?
— Вы даете мне выйти отсюда. Кинна пойдет со мной до пещеры наверху. Там я оставлю ее, если увижу, что меня не преследуют.
— Хорошо, я принимаю твои условия. Дайте ему пройти, — приказал Робад.
Мимо него скользнула темная тень, послышался сдавленный стон, а чуть позже из глубины коридора донесся крик:
— Помни, кинар, что ты мне обещал, если тебе дорога жизнь сестры!
Робад бросился на голос, на ходу отдавая приказ:
— Не трогать его!
— Он тебя обманет, кинар, — убежденно сказал сотник. — Он ее похитит или убьет.
— У нас нет другого выхода, — ответил Робад, а затем крикнул, вглядываясь в темноту: — Кулл, ты где?
Но ему никто не ответил.
Атлант нырнул в коридор, ведущий наружу, как только услышал голос Риаса и понял, что Ровена у него в руках. Он знал, чего потребует вождь, и задумал подготовить ему хорошую встречу.
Кулл крался по коридору, как кошка, стараясь не задеть ни одного камня, чтобы опытный и хитрый горец не догадался, что кто-то его опередил. Добравшись до пещеры, он первым делом схватил две козлиные шкуры и бросил их у проема, через который должен будет пройти Риас, немного сбоку, затем лег головой к отверстию и накрылся шкурами. Острая вонь ударила в нос, но пришлось терпеть.
Вскоре послышались шаги, атлант приготовился к броску и, едва горец шагнул в пещеру, схватил его за лодыжку и дернул. Риас повалился на шкуры, но не выпустил руки Ровены, которую держал мертвой хваткой, и девушка упала вместе с ним. Однако драться так он не мог, и ему пришлось оттолкнуть от себя пленницу. Выхватив кинжал, Риас бросился на Кулла, но тот успел схватить его за запястье, и лезвие, скользнув по груди атланта, оставило на ней лишь глубокий порез. Северянин заломил горцу руку, хрустнул сустав, и кинжал выпал из разжавшихся пальцев. Ровена метнулась к нему, а атлант тем временем ударил противника кулаком по затылку, и Риас, оглушенный, свалился на пол.
Кулл шагнул к Ровене и взял у нее кинжал.
— Кулл! — крикнула она, увидев, что вождь очухался и встал на ноги.
Удар Кулла был молниеносным. Атлант даже не оглянулся, по взгляду девушки определив, где горец. Лезвие вошло Риасу в бок по самую рукоятку. Мгновенно повернувшись, Кулл нанес еще один удар, на этот раз в грудь, и сразил горца наповал.
В проеме показался Робад. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что произошло. Он встретился глазами с Ровеной, смотревшей на него изумленно и радостно, и шагнул ей навстречу.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Вернувшись в Илурат, молодой кинар вновь занялся государственными делами. По его приказу к перевалу послали еще один отряд, которому надлежало не только охранять вход, но и патрулировать ущелье. Вместе с несколькими опытными военачальниками он разработал план окончательного усмирения горцев, которые, потеряв предводителя, вряд ли теперь были способны сопротивляться всерьез.
Каждый день он встречался с советником Маргом и выслушивал его доклад, поражаясь, с каким упорством этот маленький человек с бесстрастным лицом держался за свой режим правления. Он с великой неохотой соглашался с любыми изменениями, которые предлагал Робад, или вовсе отметал их как невозможные. Было ли это снижение торговых пошлин, чтобы оживить торговлю, или отказ от доносов и повальных арестов, на все кинар слышал один ответ:
— Мой господин, это ни к чему хорошему не приведет.
Робад кипятился:
— Пойми, советник, сейчас другие времена. Мой отец опасался врагов, потому что у него не было наследника. А мне чего бояться?
— Есть люди, недовольные тем, что ты на троне, кинар. Они мечтают тебя скинуть.
— Кто? Ты можешь назвать имена?
— Пока не могу. Ты не даешь мне возможности это узнать, мой господин.
Юноша старался доказать упрямому старику:
— Получается порочный круг. Ты, установив жестокие порядки, вызываешь у людей желание их уничтожить. Чтобы схватить недовольных и обезопасить себя, ты еще сильнее ужесточаешь режим и тем самым порождаешь еще больший протест. Не проще ли дать людям вздохнуть свободно и жить так, как им хочется?
Их споры никогда не заканчивались согласием. Робад был уверен, что ему ничего не грозит, что все опасения и страхи Марга преувеличены. Ему даже казалось, что советник специально нагнетает опасность, чтобы гнуть свою линию, а ему не давать и шагу ступить самостоятельно.
Но с некоторых пор его уверенность поколебалась. Однажды, когда он проходил по коридору дворца, железная решетка с заостренными прутьями, опускаемая на ночь, неожиданно сорвалась и рухнула вниз, чуть не пригвоздив его к полу. Он не придал этому значения, решив, что это случайность. Но на следующий день, когда он совершал свою ежедневную прогулку верхом по парку, на крутом мостике через ров оказались выломанными несколько досок, и его конь попал ногой в дыру, а сам он, вылетев из седла, чуть не сломал шею. Но на этом странные происшествия не кончились.
Через несколько дней ночью от упавшей свечи загорелась тяжелая скатерть, которая покрывала стол, стоявший рядом с кроватью кинара, и он чуть не задохнулся во сне от удушливого дыма, а когда выбегал из спальни, натолкнулся на туго натянутую веревку в проеме двери. Удар пришелся по горлу, Робад упал и не смог ни выйти из горящей комнаты, ни позвать на помощь. Его чудом спасли.
Очнувшись в середине дня в постели с мокрым полотенцем на голове, юноша приказал позвать Кулла. Атлант тут же явился, но выглядел помятым и невыспавшимся. Он тоже страдал страшной головной болью, но отнюдь не от угара, как кинар, а от сильнейшего похмелья.
Робад рассказал ему обо всем, что случилось с ним за последнюю неделю.
— Кто-то хочет убить тебя, кинар, — сказал Кулл. — Это очевидно. Но этот кто-то, наверное, очень могущественный человек, если сумел так ловко подстроить все эти покушения.
— Марг говорит, что вокруг меня плетутся заговоры. Он утверждает, что есть вельможи, которые считают меня самозванцем.
— Может быть, он и прав. Я тоже слышал такие разговоры. И не только на базаре, но и во дворце. Конечно, твое появление в Илурате многим кажется странным. Если это заговор, его надо пресечь в корне.
— Как?
Кулл задумался:
— Сидеть сложа руки и ждать очередного покушения опасно и глупо. Надо самим действовать.
— Против кого?
— Нужно заставить этих людей обнаружить себя так, чтобы схватить их за руку.
— Каким образом?
— Надо подумать. А пока, кинар, позволь быть рядом с тобой.
Ровена не понимала, что с ней происходит. После возвращения в Илурат она сама себя не узнавала. Время от времени на нее накатывалась необъяснимая тоска, какой она не испытывала даже после смерти отца, а то вдруг неумеренная веселость превращала ее в сущего бесенка, и она резвилась, как малое дитя, изумляя придворных.
Одно кинна знала совершенно определенно. Она испытывала страшную досаду, когда до нее доходили слухи о безобразных попойках, которые устраивал Кулл в тавернах Нижнего города. А еще она злилась, когда по утрам встречала его во дворце, помятого и не выспавшегося. С равнодушной улыбкой на опухшем лице он кланялся ей, пряча глаза, и, стараясь не качаться, уходил в свою спальню, чтобы в течение дня отоспаться, а затем, набравшись сил, снова пуститься в загул на деньги, дарованные щедрой рукой Робада. Кинна убеждала себя, что ей дела нет до атланта, который, видимо, хотел непомерными возлияниями и сомнительными утехами вознаградить себя за все лишения, которые испытал во время похода в замок Ниттон-Тана и не менее опасного возвращения оттуда.
Но перепады ее настроения, тоску, раздражительность, несвойственную ей грубость и замкнутость тут же заметила госпожа Карпатурия. Придворная дама, узнав, какие невзгоды пришлось пережить Ровене, с еще большим рвением бросилась опекать кинну и, хотя встретила нешуточный отпор, не оставляла попыток стать для девушки незаменимой наперсницей. Ровена стойко отбивалась от ее назойливого внимания, избегала казначейшу, иногда даже прямо говорила ей, что желает остаться одна и не нуждается в ее помощи, но от госпожи Карпатурии не так-то легко было отделаться.
— Ты сейчас в таком возрасте, кинна, когда советы взрослой женщины совсем не будут лишними, — заявила она однажды, когда Ровена в очередной раз попыталась отослать ее.
— Что ты имеешь в виду? — Ровена нахмурилась и подозрительно посмотрела на Карпатурию.
— Когда девушка влюблена, рядом с ней должен быть человек, который понимает ее, — задушевно произнесла казначейша.
— Я влюблена? Да ты что! — Кинна нарочито расхохоталась и, круто повернувшись, убежала в свою
