замке, который, я, может быть, возненавижу с первого взгляда!
— Мисс Баченэн, но что может быть более захватывающим, чем приведение в порядок хорошо сохранившегося замка тринадцатого века? — Он бросил на нее умоляющий взгляд. — Вы только подумайте обо всех этих деньгах, о чудном антиквариате, который вы сможете приобрести. К тому же, что помешает вам заняться своим любимым делом в Англии?
О, эта железная адвокатская логика! Женевьева почувствовала, как все ее благие намерения начали потихоньку таять, как прошлогодний снег. Еще немного — и она уже будет на полном серьезе рассматривать сделанное ей предложение. Надо быстрей убегать отсюда, пока она не сделала то, о чем впоследствии горько пожалеет. Ее работа так много значила для нее, она была смыслом всей ее жизни. Она создала свою фирму сама, без чьей-либо помощи. Деньги и собственность для нее мало значили.
— Мистер Макшайн, боюсь, мне придется вам отказать.
— Но… — Его быстрые, как мотыльки, пальцы задвигались в лихорадочном танце. — Послушайте, если вы откажетесь от замка, он может перейти к дальнему родственнику покойного графа. Не думаю, чтобы вам это было по душе!
Женевьева поднялась из-за стола.
— Мне надо идти, — выдавила она из себя. Потом повернулась и бросилась вон из ресторана.
Полчаса спустя Женевьева вошла в свою квартиру и захлопнула за собой дверь. Заперев ее на ощупь, она тяжело к ней привалилась, позволяя темноте окутать ее со всех сторон. Ее сумка тихо соскользнула на пол. Следом за ней последовал пиджак.
Оттолкнувшись от двери, Женевьева пошла вдоль коридора, считая на ощупь двери по порядку. Вторые направо. Она положила руку на дверную ручку, потом медленно ее повернула. Войдя в комнату, она закрыла за собой дверь. И только тогда рука ее потянулась к выключателю. Бледный, золотистый свет тут же заполнил пространство, отгоняя тени по углам и щелям.
Она опустилась на пол там же, где стояла, и бездумно уставилась на то, что ее окружало. Замки. Замки всех размеров, форм и цветов. Бумажные замки, которые она сама склеила; замки-головоломки, которые она усердно составила из кусочков; примитивные деревянные замки, которые вырезала из дерева. Здесь были также купленные ею замки, копии тех, что давно уже перестали существовать, а их игрушечные макеты смотрелись как пустые раковины на отдаленном острове.
Легкая улыбка коснулась ее губ. Здесь было ее прибежище, здесь она скрывалась в минуты огорчений и неудач. И какое ей дело до того, что творилось в Средних веках, если для нее замок давал ощущение безопасности. Это было место, лишенное неурядиц внешнего мира; место, полное близких людей, и смеха, и любви.
И вот теперь ей подарили настоящий замок.
Может, Брайан Макшайн переодетая добрая фея? Боже, от всего этого просто голова идет кругом. На что будет это похоже — владеть таким вот замком, окутанным покровом исторических эпох и событий? Удастся ли ей вернуть ему первоначальный облик, удалив при этом все признаки живших там поколений? Не к этому она стремилась.
Нет, она бы вернула ему былую славу, месяцами подыскивая гобелены, чтобы украсить вот эту стену; какую-то мелочь в интерьере, чтобы вон тот угол выглядел как прежде. Это было мечтой наяву любого реставратора. Но дело было не только в архитектуре или внутреннем убранстве.
В начальных классах, когда ее сверстницы играли в кукол, она днем и ночью грезила о драконах и рыцарях. В последних классах, когда девушкам положено заботиться о косметике и кавалерах, она мечтала о драконах, рыцарях и их твердынях. В колледже, когда ее подружки лихорадочно подыскивали мужей или бросались на поиски счастья, она усердно делала наброски, рисовала и проектировала убранство для средневековых жилищ ее рыцарей — куда бы они могли возвратиться после тяжелого дня, проведенного в битве с драконами. Замки всегда ее прельщали, а в каждом из них обязательно должен был жить доблестный и прекрасный рыцарь, влюбленный, конечно же, только в нее.
О, у Фрейда нашлось бы широкое поле деятельности для анализа ее фантазий. Она никогда не задумывалась над тем, почему ей требовалось, чтобы ее постоянно кто-нибудь спасал. В глубине души Женевьева догадывалась, что слишком часто позволяла окружающим беззастенчиво пользоваться ее добротой.
Ну что ж, сейчас такого не случится. Кто знает, какой еще деспот встретит ее там, на далеком острове? Нет, пускай уж она остается там, где есть. Фирма — это вся ее жизнь. Все, что у нее было, досталось ей тяжким трудом. Работая, она забывала, что рано потеряла родителей, что ей не достает любимого, работа отвлекала ее от тоскливых дум о детях, которых у нее нет.
Коллеги по работе заменили ей семью. Они заботились о ней, любили ее и давали ей чувство принадлежности, которого ей недоставало в родной семье. Работа забирала всю ее энергию. Любовь, которую она могла бы дарить детям, доставалась обновляемым домам. Малейшая деталь должна была находиться на своем месте; старое дерево под ее руками снова блестело, вековой камень избавлялся от старых наслоений; кирпич очищался от многослойной краски. Здания буквально расцветали и снова становились тем домашним очагом, для которого они изначально предназначались. И неважно, что все это она делала для других. Ей это доставляло радость.
И никакие деньги не смогут это заменить. Ее отец был буквально одержим деньгами, а матери их всегда не хватало. У отца случился сердечный приступ, когда ему стукнуло пятьдесят, вслед за ним умерла и мать. После уплаты всех налогов она получила свое наследство. По иронии судьбы, итогом всей этой дикой погони ее родителей за деньгами оказался чек на пятьсот долларов. Она сохранила этот чек как напоминание о быстротечности материального мира.
Нет, она не поддастся соблазну. Она встала и прошла к входной двери. Зажгла свет, подняла сумку и вынула из кошелька визитку Брайана Макшайна. Затем на кухне открыла кран и включила машинку для измельчения отходов.
И замерла. Нет, все это выглядело как-то ужасно, даже для нее. А может, ей все же удастся посетить замок. Она выключила машинку и закрутила воду. Можно будет вырваться зимой, когда работы не так много.
На мгновение заколебавшись, она все же выпрямилась. Нет, все это ей ни к чему. Надо отказаться, пока она полна решимости. Глупо или нет, у нее на это есть свои причины. Она бросила визитку Макшайна поверх кипы бумаг, приготовленных для уничтожения.
Только на миг почувствовав тень сожаления, она выключила свет и отправилась спать.
Глава вторая
— Но…
— Извините, но нам больше не о чем разговаривать, мисс Баченэн. Доброго вам дня.
Раздался щелчок, за которым последовали короткие гудки. Женевьева уставилась на телефонную трубку в своей руке, и ей тут же захотелось раскрутить ее и заглянуть внутрь, чтобы убедиться, не поселилось ли там некое мерзкое существо, целью которого было довести ее до сумасшествия. Ведь это был уже третий клиент за неделю, который отказался от ее услуг, словно она была заразной больной!
Двери ее кабинета открылись, и вошла Кейт. Женевьева постаралась отмахнуться от мрачных дум и спросила:
— Ну, как идут дела?
Кейт беспомощно пожала плечами.
— Все шло прекрасно, пока не зазвонил телефон. Затем меня просто вытолкали за дверь. Причем без всякого объяснения. Обычное «прощайте» и точка!
Женевьева тяжело вздохнула и положила на место телефонную трубку, которую до сих пор судорожно сжимала в ладони.
— Не пойму, что случилось. Только что Монтгомери попросил вернуть аванс.
Кейт плюхнулась в кресло, стоявшее перед столом Женевьевы.
