По каждому хотелось не есть, а пить. Наконец все, даже рабы, улеглись под покровом толстых полотнищ палаток.
Укладываясь, Яхубен через щель в палатке увидел рабов, которые поспешно сооружали из листьев полог над креслами Пуарема и Тефнахта.
Проснувшись после почти двухчасового глубокого сна, солдат вышел взглянуть на пустыню. И тут около песчаного холма он увидел Ауту. Раб смотрел вдаль. Недавно сделанный полог из листьев хорошо прикрывал беседующих Тефнахта и Пуарема. Только теперь Яхубен мог более внимательно разглядеть военачальников. Прошло совсем немного времени с того момента, когда молодой солдат ловко подставил свой щит под копье воина из страны Ретену, направленное в грудь Пуарема. Командующий тогда сказал: «Яхубен, я не забуду тебя». Неужели он забыл его?
Яхубен хотел было вернуться в палатку спать, но вдруг послышался чей-то возглас. Солдат повернулся: слуга возле Пуарема делал ему знак подойти. Яхубен посмотрел на него с удивлением. Но вдруг он оживился. Пуарем не забыл его!
Яхубен предстал перед военачальниками.
— Твое имя Яхубен? — спросил командующий армией.
Яхубен почувствовал, как гордость наполняет его грудь. Ведь сам командующий всей армией атлантов назвал его по имени, которое он запомнил еще с времен войны в стране Ретену. Солдат посмотрел Пуарему прямо в глаза и подтвердил, что он и есть Яхубен. Командующий сказал:
— Я думал тебя позвать, но ты пришел сам.
Стоя неподвижно в нескольких шагах от главнокомандующего, солдат ждал, когда ему скажут, зачем он понадобился. Ему хотелось вернуться на песчаный холм, чтобы увидеть, чем занимается теперь раб, но он не посмел этого сделать. И стоял, смотря на Пуарема.
— Не знаю, от кого исходила мысль взять с собой раба. Мне он совсем не по душе. Вы обходитесь с ним более мягко, чем с людьми. — Сказав это, Пуарем начертил на песке веткой, которую держал в руках, несколько странных знаков.
— Словно бы без раба Ауты и его пестрого быка мы не дойдем до Та Кемета!
Жрец Тефнахт посмотрел на него с еле сдерживаемой усмешкой и недовольством. Молчание жреца раздражало Пуарема. Находясь чаще в пути и на войне, чем в дворцах правителя и высших чиновников, он, вероятно, забыл, а может быть, и вовсе не знал всех тонкостей их жизни.
Теперь он почувствовал, что в чем-то совершил ошибку. Он стал прославленным завоевателем стольких народов, но не был ни сановником, ни великим жрецом.
Пуарем вопросительно посмотрел в глаза Тефнахту. Но жрец, сделав езду знак в сторону ожидавшего его солдата, тут же сказал:
— Всемудрейший и святой наш владыка лишился своего раба, дабы помочь нам. Раб Аута знает небо как ночью, так и днем. Ему известны языки, на которых говорят наши будущие рабы. Он знаком с их привычками и местами, где расположены их деревни. Кого же ты желал бы взять в проводники? Ведь Великий Жрец нам дал своего раба, который подходит для этой цели более других.
— И все-таки Великий Жрец его избаловал. Может случиться, Аута забудет, что он всего-навсего раб! — сказал недовольно Пуарем.
Тефнахт улыбнулся:
— Если забудет, нам никто не препятствует напомнить, что жизнь его зависит от нашего приказа, а смерть его покоится на кончике кинжала, который подвешен у нас на бедре.
Вслушиваясь в эти слова и удивляясь тому, что его делают свидетелем такого разговора, Яхубен попытался понять его смысл, но почувствовал, как его начинает сковывать сонное оцепенение.
Небо было ясным, но не голубым, как в Атлантиде, а какого-то грязноватого цвета. Жара, даже в тени толстой парусиновой палатки, становилась все более и более изнуряющей.
Не поворачиваясь к солдату, Пуарем приказал ему:
— Яхубен, ты пойдешь с рабом Аутой на восток. Пойдете немедленно. Возьмите трех быков: двух для вас, третьего для продовольствия и палатки. Ты возьмешь лук, копье, щит, хорошо отточенный нож и как можно больше стрел. У раба нет оружия. Ты его должен охранять и защищать. Он знает дорогу. В полуденные часы вы должны отдыхать, вечером, ночью и утром идти. Каждую ночь зажигайте по одному костру там, где мы могли бы его заметить. Поджигайте деревья, их огонь виден лучше. Если не увидим огня, мы не тронемся с места. Армия последует за вами только в том случае, если вы покажете кострами, что путь выбран. Не забывай, что боги подарили тебе молодость и силу, чтобы ты храбро ими распоряжался и не вызывал их гнева каким-нибудь необдуманным поступком. Понял, Яхубен? Я надеюсь на тебя!
Яхубен низко поклонился командующему и громким голосом произнес:
— Я понял, господин. Я буду радостью богов и покорным слугой нашего великого повелителя, да будет он вечен, здоров и могуществен!
После того как Яхубен повторил слова приказа Пуарема и тот убедился, что он все понял, ему было разрешено уйти.
— Позови сюда раба! — добавил Тефнахт, не взглянув в сторону Яхубена, и тот отправился за ним.
Несмотря на усталость, Яхубен чувствовал, как в нем растет радость, оттого что именно его выбрали изо всех солдат, и, возможно, если соблаговолит Бог Вод и Бог Войны, он станет сотником раньше, чем многие другие его товарищи.
Полный раздумий, Яхубен отправился искать раба.
ГЛАВА III
Вот уж две ночи шли они по пустыне. Два дня просидели в палатке, вконец обессилев от нестерпимой жажды и трудного пути. Сердца их стали каменными, а ноги
И руки налились свинцом.
Каждую полночь они разжигали костер. В первый же день после нескольких часов ходьбы они нашли дерево и зажгли его. Прежде чем снова тронуться в путь, Аута нагрузил на имевшихся у них трех быков связки хвороста, что вызвало недоумение у солдата. Раб, заметив это, сказал:
— Край, к которому мы движемся, представляет собой зеленый оазис. Но если ночь застанет нас в песчаной пустыне, тогда нам не найти деревьев для костра. А если мы доберемся в оазис до наступления темноты, то зачем нам жечь дерево, дающее людям пищу и прохладу?
Солдат, не зная, что на это ответить, промолчал.
На вторую ночь, идя по песчаной пустыне, Яхубен понял, что раб прав. Разложенный на вершине холма хворост вполне заменил горящее дерево.
— А не заблудятся они? — неуверенно спросил Яхубен, греясь у огня.
— Пламя видно издалека, — ответил раб. — Если будет трудно, то у них есть раб Узинкулуми. Он бывший моряк и знает звезды… Тебе хочется спать, Яхубен?
Яхубен не знал, стоит ли ему обижаться на покровительственную манеру раба спрашивать его о сне, словно маленького ребенка. Спрашивать его, которого выбрал из многих тысяч солдат мудрейший Пуарем! Но у Ауты были такие добрые глаза, что Яхубену они казались глазами брата, на которого обижаться было просто невозможно.
Ночью шли долго. Аута смотрел на небо, стараясь гнать быков по избранному направлению. С некоторых пор присутствие невооруженного раба вселяло в Яхубена куда больше уверенности, чем все его оружие. Однажды он почувствовал неодолимую потребность поделиться своими мыслями с Аутой, но так, чтобы не унизить себя перед рабом. Он решил, что лучше всего подступиться к этому окольным путем:
— Как это ты можешь ходить по пустыне днем и ночью и не заблудиться? Ночью, я заметил, ты идешь по звездам. Ну, а днем-то как? Днем ведь ничего не видно, один песок кругом…
Аута слегка улыбнулся:
— Днем видна тень от солнца. Яхубен пристально посмотрел на него и недоверчиво покачал головой.
