Малый драконий род

еще и возрастающее чувство неудобства где-то внизу живота. Несколько раз я даже выбиралась из седла и припускалась трусцой вместе с лошадьми — покуда у меня хватало сил. Не то чтобы я начала толстеть от постоянного пребывания в седле — но мне так казалось с каждой новой луной, когда наступало время кровотечения. Я была обеспокоена: уже неделя прошла как все закончилось, а пальцы у меня до сих пор были опухшими, как и живот, да еще мне пришлось туго стянуть грудь, чтобы унять боль. К тому же в последний раз крови у меня были не такими обильными и длились недолго. В последнее время у меня в утробе вообще происходило что-то занятное, и мне редко удавалось даже как следует поесть. Половина из съеденного вскоре выходило наружу тем же путем; но я тщательно старалась хранить это втайне от других. Причину всего этого я видела в скудном питании, холоде и постоянной езде верхом. И мысль о том, чтобы провести ночь в гостинице — или две ночи, если удастся убедить остальных, — наполняла меня блаженным предвкушением. Будет возможность почистить одежду, помыть волосы и вообще всей помыться — о Владычица, как это здорово! «И может быть, — подумала я в глубине души, — стоит тщательно осмотреться у целителя».

Когда мы согрелись и расслабились, я пробормотала сонно:

— Так, значит, мы уже недалеко от Южного королевства? Я там никогда не бывала. Каково там, а, Джеми?

— Да так же, как и везде, — пробурчал он. Но внутренне он, видимо, так не считал, потому что вдруг издал приглушенный смешок. — Впрочем, кое-что интересное там есть. Раньше я как-то не думал...

— О чем ты.

— Там обитают мелкие драконы.[2]

— Что? — переспросила я, на этот раз более оживленно, и почувствовала, как Вариен подле меня выпрямился и напрягся.

— Ты прав, Джеми. А я-то совсем забыла, — сказала Релла. — Но ты ведь их почти что не видел, верно? Они пугливые твари. За время своих странствий я видела их всего пару раз, хотя это и немудрено: они не станут совать носа туда, где приметили людей. — В темноте голос ее звучал тихо. — И все же они очень красивые, право слово.

'Малый род, кадреши , — раздался у меня в голове голос Вариена: он был возбужден, несмотря на усталость. — Это хорошо. Быть может, нам с тобой будет не так сложно отыскать их'.

Мы заснули, сидя внутри этой крохотной постройки; несмотря на то что нам было куда суше обычного, здесь все-таки было сыровато, да и не слишком тепло, поэтому во сне все мы мечтали об обычных, нехитрых радостях. Казалось бы: сухо, тепло — ничего особенного; но если долгое время приходится обходиться без всего этого, то потом вновь обретенное кажется сущим раем. Проваливаясь в сон, я почти не замечала голосов, что звучали теперь непрерывно, хотя и едва слышно; должно быть, я даже улыбалась. Долгие годы я только о том и мечтала, чтобы повидать мир, вырваться из четырех стен, что держали меня в своем тесном плену. «Да, Ланен, слыхивала я, что все в конце концов возвращается на круги своя, но тебя это постигло что-то уж больно быстро», — подумала я сквозь сон.

С тех пор как я впервые покинула дом, прошло каких-то полгода.

Одной лишь этой мысли, казалось, было достаточно, чтобы согнать весь сон. Казалось...

Вариен

Я подождал, пока все уснут. Ждать пришлось недолго. Гораздо труднее было не заснуть самому: я утомился за день, а сухое одеяло так и манило. Но прошло уже так много времени, и я соскучился по своим родичам.

Вынув из мешка венец с самоцветом, я надел его на голову.

Едва самоцвет коснулся моего лба, как я почувствовал присутствие Шикрара. Мне было знакомо это чувство: он будто взывал ко мне без слов. Прежде мы оба нередко к этому прибегали, когда нам было трудно или одиноко.

«Хадрэйшикрар, брат мой, я слышу тебя. Что так тяготит тебе сердце?»

«Акхор!» — воскликнул он, и сейчас же меня подхватил водоворот чувств, заглушающих всякие слова. Поначалу я испугался: может, с Кейдрой что-то стряслось? Однако, воззвав к нему, я сейчас же получил ответ:

«Государь Акхор! Хвала Ветрам! Отец мой нуждается в тебе».

'Кейдра, что случилось? У тебя голос не лучше, чем у него. Шикрар, друг мой сердечный, умоляю: скажи, что так терзает твое сердце? Мне слышна твоя боль, и сердце мое вторит ей. Но ведь с Кейдрой все в порядке? Это... - Я вдруг замолчал, охваченный недоумением. — Шикрар, как же... что стряслось с тобою? Мне издавна известна твоя печаль, еще с юности; но сейчас она вновь заливает твое сердце кровью, словно свежая рана. Этого не может быть...'

К величайшему своему облегчению, я наконец расслышал в его ответе какой-то намек, по которому понял, что он начал приходить в себя.

«Акхор, друг мой надежный, голос твой — словно целебное снадобье для моей истерзанной души. Увы, Акхоришаан! Это из-за вызова Предков. Обряд только что завершился. Акхор... я не мог ее остановить. Йрайс... Йрайс — она говорила через меня, говорила с Кейдрой, благословила малыша Щеррока. Я слышал ее голос, ее речи, чувствовал прикосновение ее души... о любовь моя! Акхор, Акхор, это была Йрайс!»

Я опустил голову — насколько мог, несмотря на боль в голове, с каждым мигом усиливавшуюся. Шикрар обрел супружеское счастье совсем ненадолго — Йрайс скоро покинула нас. Любовь их была необычайной даже среди народа, которому не чужды подобные страсти; горе же было глубоко, точно море, и столь же беспредельно.

«Не знаю, что и сказать, преданный и сердечный мой друг. Могу ли я что-нибудь сделать?»

«Нет, Акхор, не бойся за меня. Я начинаю приходить в себя. Но, увы! рана моя никогда не излечится!»

Я был бы до крайности поражен его душевной мукой, если бы не знал, насколько глубока была любовь Шикрара и как долго он был охвачен горем после гибели своей возлюбленной. Я мог лишь назвать его по имени, без слов давая ему понять, что дружба моя всегда с ним, пытаясь успокоить его. Счастье, что его испытание вызовом Предков было позади, ибо как только большая часть его горя прошла, едва он почувствовал прикосновение моего разума и ощутил поддержку собственного сына, удостоверился в нашей любви, в крепкой дружбе — его тут же охватил сон, ласковый, но неминуемый.

'Да принесет сон ему исцеление, - произнес я негромко, обращаясь к Кейдре. — Много ли ты узнал об исходе обряда Вызова, прежде чем...'

Я почувствовал, как Кейдра невесело улыбнулся.

«Не беспокойся об этом, государь Акхор... Прости, мне следует величать тебя — государь Вариен».

Я тоже улыбнулся.

«Я отзываюсь на оба имени, Кейдра. Ланен частенько зовет меня Акором, даже не осознавая этого. Все-таки долгое время меня величали именно так».

«А мать моя, да упокоится душа ее в объятиях Ветров, покинула нас давным-давно. Не бойся говорить со мною об этом. Я был удивлен, услышав ее голос: она назвала меня по имени. Акхор, она помнит! И рада безмерно, что ей удалось мысленно узреть своего внука Щеррока. Однако в отличие от отца я ничуть не удручен. Вызов Предков прошел небывало, спору нет. Сам Кеакхор пробудился, чтобы пообщаться с нами. Но, увы! в словах его не было утешения. Этот остров никогда прежде так не буйствовал, а Кеакхор, хоть и немало путешествовал, не знает места, куда мы могли бы переселиться. Он даже предположил, что Кол-ар — наш дом по праву — взывает к нам, чтобы мы вернулись...»

«После всего того, что случилось за последнее время, Кейдра, это меня не удивит. Кантри вновь в Колмаре! Это было бы чудесно».

«Это может обернуться бедой, Акхор. Не все наши родичи восприветствуют такое решение».

'А я и не надеюсь на это, - отвечал я.— И все же напомни им от моего имени, Кейдра, что земля эта обширна. Живя на своем маленьком островке, мы позабыли, насколько