Я решил попробовать получить нового пленного, не предъявляя справки о смерти другого.
Знакомый мне лейтенант разговаривал по телефону. На меня он не обратил никакого внимания. Что ж, это кстати. Кончив разговор, лейтенант вскочил и стал рыться в бумагах. Он вынул литовскую папиросу с длинным мундштуком, намереваясь закурить. Вот и повод предстать перед лейтенантом в наилучшем свете. Без особых церемоний я предложил ему свои сигареты:
— Разрешите предложить господину лейтенанту «Бергманн Приват»?
— Неужели «Бергманн Приват»? Вот здорово! Как надоели эти проклятые длинноствольные огнеметы.
Он взял сигарету и закурил. Писари с завистью и ожиданием уставились на меня. Пришлось и их угостить. Удачное начало.
— Из дома прислали? — спросил лейтенант.
— Нет, получил со склада. У нас, «гуманистов», все есть, господин лейтенант, — заявил я развязно.
— До чего хорошо — «Бергманн Приват», — произнес лейтенант, затягиваясь. — Вы из санитарного взвода?
— Нет, из эвакогоспиталя.
— И что же вас привело в наш небоскреб?
Я заговорил нарочито грубо:
— Господин лейтенант, подох один из наших пленных. Я получил приказ привести другого.
Лейтенант, обращаясь к писарям, сказал:
— Проверьте-ка, сколько их там в госпитале.
Писарь полистал в папке:
— Двадцать, господин лейтенант. Первый раз четырнадцать, потом еще шесть.
— Припишите еще одного, — приказал лейтенант, а писарь ответил:
— Если один умер, господин лейтенант, и нужна лишь замена, то итог остается тот же, господин лейтенант.
— Ну, ладно. Требование принесли?
Я утвердительно кивнул и стал шарить по карманам, все еще надеясь, что справку предъявлять не придется. Но лейтенант не сказал: «Да оставьте вы свою бумажку».
Пришлось ее найти, и лейтенант прочитал вслух:
— «В связи со смертью одного военнопленного, умершего от дизентерии, прошу прислать взамен другого, по возможности умеющего водить машину».
Лейтенант положил на стол записку и позвонил в цех. Он дал кому-то поручение найти подходящего человека и доставить его в сопровождении унтер-офицера. Положив трубку, он сказал:
— Присаживайтесь, сейчас приведут.
Сигарету лейтенант почти докурил. Я поспешил вытащить всю коробку, еще раз угостил его и положил коробку на стол рядом с запиской, чтобы в случае, если лейтенант вздумает покинуть «небоскреб», забрать со стола и коробку и записку.
Пришел унтер, и лейтенант сказал ему:
— Предоставьте в распоряжение санитара одного из техников. Только учтите, что к нам он не вернется, для нас он потерян. Понятно?
Он снова взглянул на бумажку и добавил.
— Нужен пленный, умеющий водить машину. — Затем что-то написал на бумажке.
Я не спускал с лейтенанта глаз.
— Возьмите, это послужит вам пропуском, — с этими словами лейтенант вернул мне бумажку. — Предъявите у ворот.
— Благодарю.
Я почувствовал облегчение. Владимир ушел, а фальшивку мне вернули.
Что творится на белом свете! Одни убивают людей тысячами, да еще получают за это награды, рыцарские кресты. Другим, чтобы спасти жизнь всего лишь одному человеку, надо пережить столько волнений.
Лейтенант взял еще одну сигарету. Очень хорошо. Я пока не знал, как все обернется с «обменом пленного».
Сигарета — пустяк, а делает чудеса. Я и унтер-офицера угостил сигаретой, он как менее воспитанный человек, схватил сразу две, одну — «на после».
В цехе фабрики пленные сортировали по ящикам мелкие части машин. Унтер-офицер сказал мне:
— Выбирай сам.
Я спросил громко:
— Кто из вас говорит по-немецки?
Четверо мужчин подняли руки.
— А кто умеет водить машину?
Ни один из четверых руки не поднял.
— Кто разбирается в машине?
Двое.
— В грузовой или легковой? — спросил я.
— В тракторе, — ответил один из пленных.
Второй сказал:
— И в той и в другой.
Я решил взять тракториста. Но унтер-офицер возразил:
— Он нужен нам завтра для переброски танков и орудий. Возьми того, косоглазого.
Я сказал «косоглазому», чтобы он шел за мной, и мы зашагали по двору.
По дороге я объяснил пленному:
— Будешь работать в госпитале.
Он понял.
Мы миновали все заграждения и остановились у ворот. Охранник спросил меня:
— Где пропуск на Ивана?
Я вытащил бумажку с пометкой лейтенанта «пропустить» и, не выпуская ее из руки, показал охраннику.
Охранник протянул руку за бумажкой.
— Она останется у меня.
Я спросил:
— Ты куришь?
— Конечно, курю. Пропуск давай сюда.
— Камрад, я дам тебе две сигареты «Бергманн Приват». Только оставь мне бумажку. Сигареты я положу здесь, на шлагбаум, чтобы дежурный из окошка не увидел, что я тебе что-то даю. Понимаешь? При входе в город стоят контрольные посты. Мне необходим какой-нибудь документ на пленного. Иначе его у меня заберут. А он мне до зарезу нужен. Я не курящий, я дам тебе даже три сигареты.
— Давай четыре и можешь катиться со своей бумажкой.
Я положил на шлагбаум четыре сигареты, охранник расплылся в улыбке. Он сказал:
— Ну и красавца же ты себе выбрал, господин унтер-офицер. Мулат. Он, наверно, с Луны прибыл или с Марса.
— А ты откуда родом? Не с той стороны Луны?
— Точно, унтер-офицер. Я из Мюнхена, столицы нашего движения.
Я зашагал с пленным по городу. На мосту, под которым протекал маленький приток реки Вилии, я смял фальшивку и бросил ее в воду. Комок прыгал с волны на волну; его понесло в ту сторону, куда несколько часов назад ушел Владимир.
Пленного, должно быть, удивил мой поступок. Он начал говорить, энергично жестикулируя. По его жестам я понял, что он рассказывает о какой-то большой и широкой реке. Пленный показал на мелкую
