На суденышке оказалась Мириам с дюжиной других, онемевших от изнурения, ибо им пришлось прорываться против ветра двадцать пять миль. Артимион лежал в лодке, его окровавленная голова покоилась у Мириам на коленях.
– Флот разгромлен, – сказала она, глотнув мутной воды бачка. Черная полоса от пороха проходила от уголка ее рта до подбородка. Глаза ее покраснели, как вишни. – Ян Тимиан гнался за ними. Другие вставали рея к рее. Бриги потоплены, суда по перевозке войск рассеяны. Думаю, однодва налетели на мель в прибое. Но нам от них здорово досталось. «Альбатрос» и «Ласточка» лишились мачт, и им пришлось идти лишь по ветру. Они уходят на юг, пытаясь поставить новые мачты. Наш «Проспер» затонул. Мы перешли через борт на баркас и взяли туда Артимиона. Не знаю, будет ли он жить. Где «Поморник», понятия не имею. Было слишком много дыма и смятения. Но мы их побили. Ка в безопасности.
Когда разразилось неуверенное ликование, она, кажется, впервые обратила внимание на окружающее.
– Вы слушаете меня? – И далее: – Что с вами случилось? – Ее голос едва не сорвался.
– Мы тоже попали в передрягу, Мириам, – мягко сказал Галлико и, склонившись, поднял Артимиона в могучих руках.
– Он еще жив? – спросила Мириам. Голос ее, хотя и суровый, дрожал. Она была близка к утрате самообладания. Галлико сомкнул лапищу вокруг горла Артимиона.
– Жив, дышит. Надо бы отнести его вниз. – Они с Мириам исчезли в проходе под палубой. Остальные спутники Мириам расселись на шкафуте, склонив головы. «Возрожденцы» затихли. Даже пассажиры не решались говорить.
– Полагаю, всем трудно переварить случившееся, – заметил Крид.
– Верни их к работе, Элиас, – резко проговорил Рол. – Корабль сам собой держаться не будет. – Он оглядел людную палубу, и сердце у него содрогнулось при виде такого разорения. Его красавец корабль. Что же, корабль можно починить. Но сперва надо вернуться на нем в Ганеш Ка. Он далеко тебя понесет, твой «Возрожденный».
Галлико и Мириам склонились над Артимионом в свете кормовых окошек. Они положили раненого на койку Рола и разматывали слой за слоем грязные повязки.
– Как он? – спросил Рол.
– Пробито легкое, – огрызнулась Мириам. – Вдобавок осколком содрало кожу на виске.
Темное лицо Артимиона приобрело синеватый оттенок, на виске блестела белая кость. Рол коснулся собственной головы, вспомнив, что у него ее тоже задело, но там не оказалось следов. Рана на бедре тоже исчезла.
– Галлико?
– Я уже заткнул эту дыру, из нее выходил воздух. И висок ему я заштопаю. А остальное зависит от него.
– От Крови в нем, – уточнила Мириам. – Он легко не уйдет.
Артимион открыл глаза, и Мириам подавила возглас. Черный человек оглядел каждого из них по очереди, и наконец его взгляд остановился на лице Рола.
– Так я и думал. Мириам, мы…
– Победа. – Она взяла его руку и стиснула в своих белых пальцах. – Бьонарцы потоплены или рассеяны.
Глаза вновь закрылись. Напряженное блестящее лицо малость расслабилось, хотя тут же вновь напряглось от боли, которую причиняло дыхание раненому легкому.
– О благодарение богам. – Артимион улыбнулся. Опять встретился взглядом с яркозелеными глазами Галлико. – Я так и думал, что вы какимто образом очутитесь в самой гуще.
– Конечно.
Артимион воззрился на потолок. Его лицо стало растерянным.
– Это не «Проспер». Что это за корабль?
– «Возрожденный», – спокойно ответил Рол. – Мой корабль.
– Кортишейн. Значит, ты его всетаки вывел.
– Вывел. И оказалось, что от него есть толк.
– Он потопил боевой бьонарский корабль, – спокойно заметил Галлико. Но глаза Артимиона уже закрылись.
Они оставили его, спящего, и вернулись на палубу, радуясь чистому воздуху и брызгам после пропахшей порохом и бойней тесноты меж тиковых переборок.
– Он будет жить, – пылко воскликнула Мириам. – Должен. Без него Ганеш Ка пропадет.
– Бьонарцы не прекратят поисков, – спокойно напомнил ей Рол. – Теперь они имеют представление о том, где мы.
Мириам холодно оглядела его.
– Мы?
Галлико водил лапой тудасюда вдоль поручня шканцев.
– Этот корабль впитал нашу кровь. Теперь он воистину наш.
– Можно и так смотреть на вещи, – согласился Рол. Он был очень утомлен.
