Глава 11
Местом, куда они отвезли меня, был небольшой лес в стороне от шоссе, неподалеку от Хемел- Хемпстед, и чем больше я думал об этом, тем больше убеждался, что именно здесь меня планировали убить и закопать мой труп. Мнение это только окрепло после обнаружения в бардачке новенького заряженного револьвера сорок четвертого калибра. Все ясно: сначала избить до полусмерти, потом пристрелить. Так бы и случилось, если бы не чудесное явление Текса и его хозяина. Мне повезло, но факт оставался фактом: Лес Поуп так отчаянно желал избавиться от меня, что ради достижения успеха был готов пойти на крайние меры.
Путь в центральный Лондон занял целый час, и все это время покоя не давала одна мысль: вот сейчас кто-нибудь заметит измазанный кровью капот и вызовет полицию. Но похоже, кровь на капоте стала в Англии привычным делом, потому что никто никуда не позвонил. Я припарковал внедорожник в тихом переулке в Бейсуотере, положил в карман револьвер, протер носовым платком руль, дверные ручки и ключи, чтобы не оставлять отпечатков, несколько раз мысленно повторил номер машины и ее модель и поплелся в отель. Голова все еще гудела.
Часы показывали четверть второго, когда я ввалился в комнату и запер за собой дверь. Есть вещи, которые лучше делать раньше, чем позже. Я вошел в ванную и посмотрел на себя в засиженное мухами круглое зеркало над раковиной. Вид, что и говорить, жутковатый. На скуле, по которой прошлась бейсбольная бита шотландца, желтел синяк; второй красовался на шее, напоминая засос, оставленный разыгравшейся любовницей; царапины и ссадины не в счет. Глаза утратили здоровый блеск и были как будто подернуты мутноватой дымкой — такие часто бывают на нечетких фотографиях разыскиваемых преступников. Волосы растрепанные, слипшиеся на затылке от крови; на макушке — шишка от удара обрезком трубы. Впрочем, ничего приятного я не ожидал, а потому и не расстроился.
Не без труда оторвавшись от зеркала, я встал под душ. Вымыл волосы. Ощупал макушку. Шишка была большая; поменьше мяча для гольфа, но достаточно крупная, чтобы навести меня на мысль, что я, возможно, перебрал с оптимизмом, когда решил, что сотрясения нет. Зрение восстановилось почти полностью, а вот голова никак не проходила.
Я знал, что после душа должен лечь спать. Но если у меня сотрясение, то, уснув, я ведь могу и не проснуться? К тому же слишком много вопросов оставалось без ответа. Я еще не приступил к расследованию, а меня уже чуть не убили. Проще всего было бы плюнуть на все, махнуть рукой, сесть на самолет и вернуться домой, на Филиппины. Признаюсь, в тот момент этот вариант выглядел особенно заманчивым. Я не мазохист и не получаю удовольствия, когда незнакомые люди колотят меня бейсбольными битами и обрезками труб. У меня нет суицидальных наклонностей. Я расплатился с теми, кто поднял на меня руку, так что теперь они будут вспоминать меня с содроганием. Оставался, правда, Поуп, но иногда долг лучше простить. Хозяин Текса уже совершил ошибку, когда, поддавшись чувствам, пошел напропалую, и не окажись рядом меня, все могло бы закончиться для него совсем плохо. А кто, если что-то пойдет не так, поможет мне?
Но я упрям. Решил сделать что-то — сделаю. Конечно, иногда и меня посещают сомнения — как и каждого человека, — но я никогда не позволяю им становиться на пути действий. Хорошая это черта или плохая — не важно. Главное, что она у меня есть. Вот почему я не мог принять легкий вариант. Просто не мог. Не мог уехать, пока не свалю Леса Поупа и тех, кто стоит за ним. Просто придется быть осторожнее, вот и все.
Зазвонил мобильный на прикроватном столике. «Наверное, Томбой, — подумал я, беря телефон. — Беспокоится, как у меня дела». Но номера на дисплее снова не было.
Значит, Поуп.
— Мистер Кейн, — сказал он, как только я нажал кнопку. — Жаль, что так получилось, но я хотел удостовериться, что вы все правильно поняли. Лондон очень опасное место. Вам лучше уехать отсюда. — Он сказал это без всякой угрозы, скорее, даже с сочувствием, благожелательно, как друг, дающий добрый совет.
Голова вдруг заболела еще сильнее. В животе заурчало. Я почувствовал себя глубоко несчастным человеком.
— Собираюсь улететь завтра.
— Я лишь хотел убедиться, что вы поняли, насколько важно, чтобы вы были завтра в самолете. Мы настроены очень серьезно.
— Что вы серьезны, я понял, но у меня сложилось впечатление, что вы хотели забрать билет. — Про револьвер я решил не говорить.
— Это было предупреждение, Кейн. Если бы мы хотели вас убить, вы из кафе бы и шагу не сделали. Но в следующий раз я найду кого-нибудь получше сегодняшних идиотов. Я недооценил вас и переоценил их. Больше такая ошибка не повторится.
— Рад слышать. Я тоже ошибок не допущу.
— Надеюсь, это надо понимать так, что завтра вы будете на борту. Гарантирую, по пути с вами ничего не случится.
— Звучит обнадеживающе, но мне почему-то кажется, что вы не человек слова. У меня свои планы, мистер Поуп, и вы услышите о них, когда темной ночью я трону вас за плечо. Вот тогда, может быть, мы и потолкуем.
Смех на другом конце прозвучал пугающе искренне.
— Поуп? — хохотнул он. — Какой еще, на хрен, Поуп?
Незнакомец повесил трубку, а я еще долго стоял, глядя в стену и думая, что чертовски многого не понимаю.
Глава 12
Я проспал три часа, а когда проснулся, чувствовал себя так же дерьмово. Желудок угрожающе урчал. Поднявшись — с тяжелой головой, но зато живой, — я выпил стакан воды из-под крана, оделся и отправился на поиски чего-нибудь съестного. Уже стемнело и похолодало.
Неподалеку от отеля на глаза мне попался «Бургер кинг». В другое время я, может быть, и прошел бы мимо, но не сейчас. Парень за стойкой поразительно походил на филиппинца, но уточнять я не стал и заказал большой гамбургер с диет-колой.
Я поел наверху, где никого больше не было, и полностью уложился в две минуты. Не могу сказать, что еда была такая уж вкусная, но, как известно, голод — лучшая приправа. Потягивая за столиком колу, я достал из кармана мятую вырезку из газеты.
Автором статьи, опубликованной 3 ноября, то есть больше месяца назад, была некая Эмма Нилсон, репортер отдела журналистских расследований «Лондонского эха». Речь шла о том, что со времени двойного убийства в кафе «Кларкен-уэлл» бывшего офицера полиции Ислингтона ставшего инспектора Азифа Малика и жителя Ислингтона, неоднократно судимого Джейсона Хана минула неделя, а полиция, похоже, так и не сдвинулась с места в расследовании. Автор называла старшего инспектора Малика «одним из самых талантливых офицеров, представляющих национальные меньшинства», и, указывая на его быстрое продвижение вверх по служебной лестнице, не исключала возможности того, что однажды он мог бы занять должность начальника столичной полиции. Приведенные в статье факты соответствовали действительности, но последнее предположение Эммы Нилсон представлялось мне притянутым за уши. Азиф Малик был на редкость хорошим полицейским — никто с этим и не спорил, — но до высших чинов оставался еще очень и очень долгий путь.
Впрочем, журналистов редко интересуют только факты — им нужны захватывающие истории. Последние недели я внимательно следил за ходом расследования в Интернете и мог сделать вывод, что это
