футболист выглядел слегка смущенным и косился на пухлую руку, лежавшую на его плече. Спортсмену оставалось только посочувствовать — Поупу было сорок с небольшим, но тянул он на все пятьдесят с лишним. Наметившуюся лысину прикрывал клинышек намасленных, черных, с проседью, волос — отчаянная попытка остановить неизбежное; черты лица казались раздутыми и нечеткими, словно слепленными небрежно и наспех; губы напоминали вареные сосиски, а такого огромного, вздернутого и свернутого в сторону носа мне еще не встречалось. Все это уродство отчасти компенсировали глаза — большие, голубые, улыбающиеся.
В общем, узнать его не составляло труда.
Понимая, что время на исходе, я повернулся к выходу, но неожиданно для себя остановился и обернулся.
Внимание привлекла фотография в верхнем ряду. Черно-белый снимок в рамке из темного дерева. Как я его заметил, сказать не могу, потому что он ничем не выделялся. Группа мужчин позировала на фоне гольф-клуба. Семь или восемь человек, выстроившись в ряд, улыбались в камеру. Я присмотрелся — ошибки быть не могло. Невозможно забыть лица тех, кого убил, и невозможно забыть лицо мужчины, попросившего предоставить девочку, чтобы он ее убил. Год назад, когда Лес Поуп договаривался об устранении в Маниле Ричарда Блэклипа, он утверждал, что представляет интересы женщины, пострадавшей в детстве от насильника. По крайней мере так мне сказал Томбой.
Но здесь Блэклип и Поуп стояли вместе, почти рядом.
Я снял фотографию со стены, вырвал снимок из рамки, сложил его вдвое и сунул в задний карман джинсов.
За окном мелькнула тень. Кто-то посветил фонариком. В дверь постучали.
Пора уходить.
Я быстро прошел через дом к задней двери, вышел, не потрудившись закрыть ее за собой, и направился прямиком к живой изгороди. Никто не окликнул меня, никто не попытался догнать, и я не оглядывался.
Через три минуты я пробрался сквозь живую изгородь, пересек соседний дворик, перелез через забор и оказался на другой улице.
Меня никто не преследовал.
— Время встречи меняется, — сказал я Лесу Поупу, когда он снял трубку. — Шесть тридцать. Там же.
— Послушайте, я могу предложить вариант получше, — быстро ответил он.
— Не сомневаюсь. Да вот только у меня нет настроения выслушивать ваши предложения. В половине седьмого возле «Кембридж армс». И вот что еще. Если вам позвонят насчет сработавшей сигнализации, не беспокойтесь. Ничего не пропало, все на месте. Как и было. Кстати, мне понравился порядок на вашем письменном столе.
— Что вы, черт возьми, себе позволяете? — воскликнул он голосом, исполненным праведного негодования.
— Ничего особенного.
— Я не поддамся на шантаж!
— Все, что мне от вас нужно, это получить информацию. Потом я вас отпущу. Итак, в шесть тридцать. И не пытайтесь устроить западню, иначе в следующий раз я навещу ваш дом, когда вы там будете, и уж тогда неприятностей не избежать.
Поуп начал что-то говорить, но я не собирался вступать с ним в дебаты и потому дал отбой. Звонок оказался кстати. Теперь я знал, что он в городе. Иначе бы постарался получить отсрочку.
Я взглянул на часы. Без четверти пять. Я вернулся на Норт-Энд-роуд и повернул к югу. Спешить некуда.
Глава 20
Через полтора часа я стоял у входа в испанский ресторанчик на ярко освещенной Чаринг-кросс-роуд, скрывая лицо под надвинутой на глаза черной бейсболкой с надписью «Я люблю Лондон». Шел дождь, и улица почти полностью опустела. Напротив, через дорогу, запоздавшие театралы искали убежища от непогоды в «Кембридж армс». Поуп еще не появился.
Я отступил под козырек ресторана и достал сигарету. Седьмая за день. Парочка в вечерних платьях, прячась под одним, слишком маленьким для двоих зонтиком, пробежала на другую сторону улицы между медленно ползущими автомобилями и повернула в сторону Сохо. Появившийся из-за угла автобус остановился на остановке и временно скрыл их из виду. Когда он отвалил, они уже исчезли.
По пути сюда меня не оставляла одна мысль. Какое отношение имел Ричард Блэклип, мерзкий педофил и ничего больше, к смерти Азифа Малика? Может быть, и никакого, но в таком случае что-то в моей схеме не складывалось. Блэклипа арестовали за надругательство над собственной дочерью — я прочел об этом в газетной вырезке, которую Поуп прислал Томбою, и из статей в Интернете. Но он был также знаком с Поупом и, судя по всему, доверял ему настолько, что даже сообщил о намерении податься в Манилу. Поуп же — по неведомым пока причинам — предпочел убрать беглеца, связавшись для этого с Томбоем.
Я неторопливо затянулся и тут же поежился — вода с козырька падала на бейсболку и скатывалась за воротник. Сменив дислокацию и убравшись с линии огня, я посмотрел влево, потом вправо и внезапно увидел Леса Поупа, проходившего мимо, не более чем в пяти ярдах от меня, в компании какого-то мужчины. Меня они не заметили, но, перейдя улицу, направились к пабу. В какой-то момент спутник Поупа повернул голову, и я увидел пересекавшую лицо длинную рану. Отметина не оставляла сомнений — это был шотландец, мой недавний знакомый, встреча с которым прошлым утром получилась такой запоминающейся. За ним еще числился должок. Как и за Поупом, нарушившим инструкции и явившимся на рандеву в компании телохранителя.
Я отступил в тень. Поуп с шотландцем проследовали в паб. За десять минут до назначенного времени.
Спешить было некуда; я спокойно докурил, потом неторопливо перешел дорогу и занял позицию в нескольких ярдах от передней двери. Номер Поупа уже впечатался в память, так что я достал телефон и набрал его, не выходя на свет.
— Да?
— Меняем место, мистер Поуп.
— Послушайте, что же это такое? Я только что…
— Паб «Три борзых», чуть дальше по той же стороне улицы. Совсем близко от «Кембридж армс», на Мур-стрит. Там безопаснее.
— Что вы хотите этим сказать? Почему безопаснее?
— За «Кембридж армс» ведется полицейское наблюдение. Полагаю, вы уже там. Выйдете, повернете направо, потом еще раз направо. Пройдете тридцать ярдов и увидите вывеску. Встречаемся через пять минут.
Я тут же дал отбой, досчитал до двадцати и подошел к двери «Кембридж армс». С другой стороны к пабу приближалась толпа студентов, но они были еще далеко и так резвились, что уже ничего не замечали.
Дверь открылась. Появившийся первым шотландец бросил взгляд через дорогу, в сторону испанского ресторана, где я стоял всего пару минут назад. Наверное, высматривал несуществующее полицейское наблюдение. Сделав шаг вперед, я ударил его по переносице рукояткой револьвера. Удар получился исключительно точным — что-то сухо хрустнуло. Секундная задержка, и из ноздрей хлынули два потока крови. Я стукнул его еще раз, теперь уже по затылку, и оттащил подальше от двери. Замычав от боли и схватившись за перебитый нос, шотландец неуклюже осел на тротуар.
Из паба вышел Поуп.
