Уэлланд одарил его злобным взглядом.
— Поножовщина случилась три месяца назад, а суд начнется только в феврале. Я не могу сторожить ее все это время! Мне некого к ней приставить! Я не волшебник, чтобы делать людей из воздуха.
Малик оторопело замолчал, зная, что не стоит перебивать Уэлланда, когда он произносит одну из своих тирад. Тот прикончил сигарету в три затяжки и прикурил новую.
— К черту все это. Что с твоим лицом? — Уэлланд наконец заметил меня. Я рассказал ему о случившемся, и он недовольно покачал головой.
— Мы выпишем ордер на его арест, как только узнаем, как его зовут. Вполне возможно, он прольет свет на эту ситуацию. Нашли что-нибудь интересное в квартире?
Я покачал головой.
— Ничего особенного. Ни записной книжки, ни мобильного телефона, ничего, что дало бы нам хоть какую-то информацию о ее клиентах.
— Сегодня мы поспрашиваем девчонок на «Кингз-кросс». Посмотрим, не выложат ли они нам какие- нибудь имена.
— Хадсон сейчас как раз этим занимается.
Я рассказал ему про светловолосую девушку на фотографиях и предположил, что стоит выяснить, кто она.
— Да, ты прав. Она может помочь. Завтра ровно в девять тридцать у нас совещание. Получим предварительные результаты вскрытия, так что не опаздывай. Извинения приниматься не будут. Нам очень важно не упустить время, — сказал он, завершая разговор. — Ты же знаешь про первые сорок восемь часов.
Я знал, но мы уже потеряли день. Правая половина моего лица все еще болела, и так как завтра надо было опять вставать ни свет ни заря, я решил, что с работой на сегодня пора завязывать.
Я спросил Малика, не хочет ли он пропустить со мной стаканчик-другой, сделал это из вежливости, будучи уверен, что он не согласится. Он несколько дольше, чем нужно, смотрел на часы и, улыбнувшись, сказал: «Почему бы и нет?»
Странно. Обычно Малик старался как можно быстрее вернуться домой, к семье. Хотя иногда он задерживался на работе, если считал, что ему от этого что-то обломится.
Мы зашли в бар под названием «Дикий волк», заведение, популярное среди сотрудников уголовного розыска и других представителей закона.
Сегодня желающих отдохнуть часок-другой после работы было особенно много.
Я стал пробираться к барной стойке, чтобы заказать выпивку, по дороге кивая тем, кого знал. Взял себе кружку пива, а Малику — большой апельсиновый сок. Мы нашли свободный столик в углу, где было меньше толкотни, сели и я закурил.
— Так кто убил Мириам Фокс? — спросил Малик, потягивая сок.
— Хороший вопрос.
— Что думаете?
— Рано делать предположения. Многое зависит от вскрытия. Но полагаю, первая мысль, которая у меня возникла, не так уж и плоха. Как правило, первое, что приходит в голову, потом оказывается правдой.
— Извращенец?
— Думаю, да. Все указывает на это. Она умерла на месте преступления, в этом нет никаких сомнений. Слишком много крови вокруг тела, поэтому не скажешь, что ее откуда-то перевезли. А район, в котором было совершено убийство, заставляет предположить, что убийца — незнакомый ей человек. Место тихое, безлюдное. И проститутка, и убийца легко могли выбрать его, каждый со своей целью.
— И что нас ждет после вскрытия?
— Кто знает. Если убийца был невнимателен — как большинство из них, — то у нас появится зацепка и дело считай раскрыто. Судмедэксперты в два счета его вычислят.
— Если, конечно, он проходил по нашей базе.
О таком развитии событий я не подумал.
— Верно. Но много ли на свете убийц, способных схватить девушку и перерезать ей горло от уха до уха? Думаю, что даже в наше жестокое время их единицы. Тот, кто сделал это, скорее всего, уже успел засветиться у нас. Вот только если он тщательно спланировал убийство, был осторожен и выбрал жертву, с которой был незнаком…
— Например, проститутку…
— Да, например, проститутку, то сейчас он может быть где угодно.
— А как по-вашему, это убийство было спланировано или Мириам Фокс убили в порыве гнева?
— Интуиция подсказывает мне, что все было спланировано. Но аргументов, кроме того, что убийство произошло в самом подходящем для такого дела месте, у меня нет. Если место выбрано не случайно, то кто бы ни был убийца, он знал, что делал. А ты что думаешь?
Малик устало улыбнулся.
— Я думаю, а был ли какой-то смысл учить столько лет теорию ведения расследования? Хоть кому- нибудь эти лекции пригодились?
— К чему ты клонишь?
— Получается, преступника можно поймать либо если он идиот, либо если очень повезет. А наши ум и образование тут ни при чем.
— Ты прав, в нашей работе все зависит от удачи. Но знаешь, многие верят, что одна удача притягивает другую.
— Тогда пусть нам повезет и в этот раз. Иначе придется сидеть сложа руки и ждать.
— Он может больше и не убить, — сказал я. — Иногда они успокаиваются.
— А если он больше не высунется, то правосудие может так и не настигнуть его.
— Будем надеяться, что все произойдет иначе, — проговорил я, поднимая бокал.
— За удачные результаты вскрытия! — усмехнулся Малик, но в глазах его я не увидел особой надежды.
Какое-то время мы сидели и молчали, думая каждый о своем. Я сделал большой глоток, радуясь про себя тому, что рабочий день позади.
— Вы слышали что-нибудь о вчерашнем убийстве в Хартфордшире?
Мои мысли лихорадочно забегали. Честно говоря, я забыл о вчерашнем вечере, как только расстался с Реймондом. Кому-то это покажется чудовищным, но я был слишком занят сегодня, чтобы думать о случившемся возле гостиницы. Чувство сожаления промелькнуло и ушло. В этот раз оно было слабее, чем сегодня утром. Что сделано, то сделано. Время, особенно летящее так быстро, — лучшее лекарство от наших печалей.
— Да, слышал. В этом деле много загадок.
— Согласен. У меня есть друг, мой бывший однокурсник. Он работает констеблем в Хартфорде и занимается этим расследованием. По крайней мере на данном этапе.
— Он рассказывал что-нибудь интересное?
— Я с ним еще не говорил. У него ни минуты свободной, совсем как у нас тут. Думаю поговорить с ним сегодня вечером, если его вообще отпустят с работы.
Я сделал небольшой глоток пива, зная, что расспрашивать нужно осторожно.
— Что ж, постарайся узнать поподробнее. Дело того стоит.
— Конечно, мне самому интересно. Похоже на бандитские разборки. Хотелось бы знать, кому перешли дорогу эти таможенники.
Похоже, он ничего не заподозрил.
— Одно очевидно: они ввязались в большую игру.
— Вы так думаете? Я считаю, что разгадка кроется в парне, который был с ними. В штатском. Как только наши поймут его роль в этом деле, у них будет мотив, а когда есть мотив, считай, две трети дела готово.
— То, что ты сказал, подтверждает мою точку зрения. Кто бы ни спланировал это убийство, он очень хорошо замел следы. Нужно выяснить, кто стоит за расправой, правда, предъявить обвинение будет
