Гном кивнул, но понял ли он, Джилл не знала. Через минуту он спрыгнул на пол, обнаружил медную монетку, застрявшую в щели пола, и всецело увлекся ее вытаскиванием. Джилл подумала: суждено ли им еще встретиться с Невином в круговороте смертей и перерождений? Только если это будет необходимо, – решила она, – и еще много, много лет пройдет, пока он вновь родится, и будет это, несомненно, уже после ее смерти, но задолго до следующего рождения. Все души отдыхают в Горнем краю между жизнями, но Невин, используя волшебство, прожил невероятно долго, свыше четырехсот лет, а значит, и время покоя будет долгим, – так ей казалось. Но, разумеется, Владыкам Судеб виднее… Ей часто приходилось напоминать себе об этом, когда тоска по умершему одолевала.
Но сколько можно предаваться унынию? Разозлившись, Джилл поднялась и, подойдя к пюпитру, приступила к чтению, но велеречивая летопись лишь усугубила ее меланхолию. Нечто случившееся в одном из прежних существований зашевелилось в памяти, но ей никак не удавалось добиться отчетливости воспоминания: далее такие великие чародеи, как она, способны восстановить лишь общие контуры да случайные яркие картинки прошлого. Но из этих смутных видений явствовало, что в предыдущем воплощении, когда душа Джилл вселилась в мужское тело, она присутствовала при отковке странного кольца. В той жизни, будучи воином по имени Браноик, она принадлежала к отряду королевских телохранителей, игравшему важную роль в тогдашних междоусобицах. Это она сумела вспомнить.
А вот кое-что позабылось: Невин не только был современником тех событий, но и принимал в них деятельное участие; пожалуй, он был даже главным их движителем. Имя его встречалось почти на каждой странице летописи. Читая сочиненные летописцем, якобы произнесенные Невином речи, Джилл то и дело сердито фыркала: никогда в жизни не стал бы он говорить так сухо и напыщенно!
Не сразу она заметила, что плачет. Волна долго сдерживаемого горя захлестнула ее. Память прояснилась, будто по волшебству. Она оплакивала не только Невина, но и многих других, кто был когда-то дорог ее душе, чьи образы стерлись за двести с лишним лет новой жизни. Сквозь строки сухого изложения летописца она вдруг увидела и одинокую крепостцу над озером, Дан Друлок, где Невин был наставником юного князя, которому предстояло стать королем, и долгий путь отряда наемников, сопровождавших князя до Кермора, где судьба его свершилась. Всю ночь она провела, стоя за пюпитром, добавляя к читаемой истории собственные воспоминания, пока, увлеченная исследованием, не забыла снова обо всех своих горестях.
ПРОШЕДШЕЕ
Пирдон и Дэверри
845
Ничто не пропадает навсегда.
Глава первая
«В год 843, зимою, незадолго до самого короткого дня, в Керморе видели двойные кольца вокруг луны две ночи кряду. На третью ночь король Глинн скончался в жестоких мучениях, осушив кубок меду…»
Утро выдалось ясное, хотя и холодное, привкус зимы еще чувствовался в ветре, но к полудню ветер улегся, и стало тепло. Выводя из конюшни двух лошадей, свою и княжича, Браноик весело насвистывал, предвкушая расставание с крепостью на несколько часов. Когда просидишь всю долгую зиму в Дан Друлоке, так и кажется, что каменные стены давят на тебя со всех сторон…
– Едете прогуляться, да, парень?
Браноик круто обернулся и увидел княжьего советника, Невина, стоявшего посреди мощеного плитами двора, рядом со сломанным фургоном.
Неизвестно почему при виде Невина он всегда испытывал потрясение. Возможно, так действовало поразительное несоответствие между внешностью и поведением: седой как лунь, с лицом, изборожденным морщинами, старик был бодр и подвижен, как молодой воин. И глаза его, льдисто-голубые, казалось, пронизывали человека насквозь.
– Едем, господин, – ответил Браноик, склонив голову и надеясь, что это сойдет за выражение почтительности. – Вот, вывожу лошадь княжича, изволите видеть. Мы все этой зимою, можно сказать, застоялись в конюшне.
– Верно. Однако будьте осторожны, ладно? Присматривай за княжичем хорошенько!
– Конечно, господин. Мы всегда начеку.
– Нынче будь вдвойне бдителен: мне было недоброе знамение!
Браноик похолодел, и вовсе не от свежего ветра. Крепко держа лошадей за поводья, он порадовался, что едет с княжичем, а не остается дома с его «домашним» колдуном.
Всю зиму Невин гадал, когда же умрет король Кермора, но получил известие лишь в тот самый день, как раз перед весенним равноденствием. Накануне дождь промыл Дан Друлок, растворив последние островки снега под стенами и превратив их в лужи бурой грязи. Где-то за два часа до полудня, когда небо вроде бы очистилось надолго, старик взобрался на стену крепости и поглядел на дальний берег озера, свинцово- серого и неспокойного под пронзительным ветром. Ему было тревожно: вести из Кермора не приходили вот уже пять месяцев. Он знал, что темные маги следят за крепостью, и потому опасался связываться с собратьями-чародеями при помощи огня, из нежелания быть подслушанным; но теперь он склонен был рискнуть. Все знамения указывали на то, что судьба короля Глинна вот-вот свершится.
Но, глядя на озеро и борясь с сомнениями, он вдруг получил известия с совсем неожиданной стороны. Цокот копыт, внезапно раздавшиеся внизу, во дворе, помешали ему сосредоточиться. В крайнем раздражении Невин обернулся и увидел, как Маррин и его десять спутников влетают на полном скаку в ворота крепости. Остановив коня, молодой князь вскинул правую руку, и в ладони его что-то блеснуло.
– Отрок! Разыщи поскорее Невина!
– Я здесь, малыш! – откликнулся сверху старик. – Сейчас спущусь!
– Не нужно! Я сам поднимусь. Поговорим с глазу на глаз!
Маррин спешился, отдал поводья слуге-отроку и, засунув блестящую вещицу за пазуху, опрометью бросился вверх по лестнице. Мальчишеские повадки… Однако за зиму мальчик вырос на добрых два дюйма, и голос у него стал ниже, – превосходный облик будущего короля вырисовывался все отчетливее: светлые волосы, правильные черты, внимательные серые глаза. Только по напряженно застывшему взгляду Невин мог понять, что княжич чем-то обеспокоен.
