– Если тут так опасно, не лучше ли будет сразу убраться домой, а?
– Не раньше, чем я испытаю свой план, о государыня грозных глубин! И состоится это испытание сегодня ночью, на рыночной площади Милетон Ноа!
Упомянутая рыночная площадь представляла собою пространное грязное поле посреди городка.
По сторонам ее теснились те общественные здания, какие только могли быть нужны здесь: таможня, резиденция архона, казарма стражи и лавка менялы, у которого, согласно сведениям виноторговца, имелась собственная охрана.
– Он хитрый этот старик, Динвартано, – разоткровенничался торговец, – а честность его глубока, как пучина морская. Но проживает в полнейшей нищете. Нашим рабам живется лучше, ей-ей! Жениться он не желает потому, что не хочет тратиться на содержание жены. Нынче мы вряд ли увидим его на площади, ведь тут придется расставаться с его драгоценными медяками! Зато все остальные, кажется, соберутся в полном составе. Вот увидите!
Все это Джилл слушала, стоя на деревянном крыльце особняка архона, чуть выше голов густой толпы, месившей грязь на площади. Старик-торговец раскинул свою палатку на верхней ступеньке, и, не прекращая болтовни, деловито прикреплял винные кружки цепочками к перилам. В бархатистом полумраке артисты устанавливали попарно светильники вокруг помоста, а Саламандр под натянутым канатом и дергал его, проверяя, надежно ли он прикреплен.
– У нас тут еще представлений не бывало, – продолжал торговец, – так что ручаюсь, без хорошего барыша нынче не останусь!
– Само собой. Думаю, вам тут, на Анмардио, скучно живется!
– Скука наша глубока, как море, это вы верно заметить изволили. Порой я жалею, что приехал сюда, но зато здесь человек может жить, как вздумается, без этой своры чиновников, что орудует в городах, размахивая статьями закона и выгребая у нас денежки на всякие налоги.
– Ясно. Вы вот что мне расскажите: не ходят ли от вас корабли на юг?
– На юг? Зачем? Там ничего нет, кроме моря да ветра.
– Вы уверены? – она сделала паузу, чтобы убить особо крупного москита, севшего ей на запястье. – Никто не говорил здесь об островах, лежащих дальше к югу?
Старик призадумался, прикусив губу редкими зубами.
– Никогда, – уверенно ответил он наконец. – Но я вам скажу, кого вам следует расспросить. Вон там, видите, под светильником торчит такой детина, в красной рубахе? Звать его Декки, и он моряк что надо, скажу я вам. Куда его только не заносило, таких названий и на картах нет, понимаете?
Джилл вздохнула, потому что Декки был отнюдь не ученым мужем с виду. Пират, надо полагать, а этот сорт людей Джилл, мягко сказать, не любила. Она хотела еще поговорить с торговцем, но тут на помосте загрохотали барабаны и засвистали дудки. Толпа отозвалась приятным для слуха громом рукоплесканий и уплотнилась. Представление началось.
С первой же минуты, когда самый младший и неумелый из акробатов прошелся колесом по сцене, Джилл поняла, что коммерческое чутье Саламандра обеспечило ему триумф. Успешно ли циркачи проделывали сложнейшие трюки или ухитрялись сбиться на самых простых, толпа хлопала и вопила от восторга.
После каждого номера монеты звенели, дождем падая на помост. В конце концов, здешние жители считались богатыми по мерке тех городов, где циркачи уже побывали, а тратить свое богатство им было не на что. Когда пошли самые лучшие номера – Китта с горящими факелами, Марха на канате – толпа уже ревела не переставая и притопывала ногами.
Серебро поблескивало на помосте, как свежевыпавший снег. Джилл повернулась, чтобы заговорить с виноторговцем, но обнаружила, что тот застыл, зачарованный, растянув рот в детской улыбке. Саламандр совершил подлинный подвиг, заставив толпу умолкнуть, чтобы не пропустить ни слова из его прибауток. Джилл показалось, что он наслаждается вниманием публики, словно нежится в горячей, благовонной воде. Стоило растолкать его, чтобы он проснулся прежде, чем утонет…
Наконец артисты изнемогли так, что ни рукоплескания, ни деньги не могли заставить их двигаться. Представление завершилось. Луна уже стояла низко над горизонтом, звездное колесо провернулось, предвещая близкий рассвет. С моря веял прохладный ветерок, и толпа медлила расходиться, глазея, как артисты складывают свой реквизит, или запасаясь закусками, напитками и сладостями у многочисленных разносчиков и в палатках. Толпа у винного прилавка расступилась, будто вода, разрезанная килем корабля, когда подошел Декки. Торговец подал ему вина, не дожидаясь заказа. Впрочем, он заплатил вдвое больше, чем вино стоило; Джилл сделала вывод, что высокое положение пирата в этом городишке зависело от щедрости так же, как оно зависит у лордов Дэверри в их владениях. Виноторговец даже поклонился ему, как умел.
– Вот эта госпожа желает поговорить с тобою, Декки, – он ткнул пальцем в сторону Джилл. – Она ученая и умеет составлять карты.
– В самом деле? – голос у пирата был раскатистый, как отдаленный гром. – Тогда примите мои поздравления. Что вы желаете знать?
Они отошли от компании жаждущих посетителей и остановились рядом с двумя горящими факелами. Джилл вытащила из-за пазухи сложенную карту и развернула ее, держа поближе к мигающему свету.
– Мне удалось добыть это в Индерат Ноа. Видишь, здесь обозначены острова далеко на юге? Ты случаем не знаешь, существуют они на свете или нет?
– Скажем так: я не удивлюсь, если там что-то окажется. Что-то там есть… – он взял карту и, хмуря брови, рассмотрел расплывчатые пометки. – Однажды мой корабль сошел с курса, мы попали под удар шторма, и жестокого, доложу я вам. Он гнал нас на юг много дней, мы едва удерживались на плаву. На этом пути нам встретились останки судна, которому повезло меньше. На волнах качались обломки, один из них, носовую фигуру, мы втащили на борт. Мы думали, что это корабль анмардианский, и потому взяли фигуру с собой, надеясь, что владелец заплатит нам за известие. Вот как. А вышло, что ничего подобного здесь не видывали. – Он вернул Джилл карту. – Это была фигура женщины, очень искусный резчик сработал ее, с улыбкой на устах, с такими, знаете, длинными волосами, казалось, можно запустить в них пальцы и погладить. Но у нее были крылья, точнее, на том обломке видны были основания крыльев. Наверно, они охватывали нос того корабля. И еще на ней был пояс с вырезанными на нем буквами. Ничего похожего мне видеть не доводилось. Я называю их буквами, но, наверно, это были чародейские знаки.
