жажда, когда он ехал, умирающий. Это было то же время дня, потому что солнце точно так же окрашивало озеро золотыми пятнами… Маддин мысленно видел тростники и белую цаплю и чувствовал, как горло жжет от жажды. Все вернулось — и боль, и назойливое жужжание мух, и отчаяние.
— Это того стоило, — сказал он сильфиде. — В конце концов, та боль привела меня к Невину.
Сильфида кивнула и легко похлопала его по колену. Маддин улыбнулся, думая о том, что ему еще предстоит. Он нисколько не сомневался в том, что Невин нашел человека, рожденного быть королем всего Дэверри. Маддин верил всем сердцем, что молодой принц избран богами, чтобы объединить королевство. Вскоре он сам и другие серебряные кинжалы поедут за Марином, когда принц предъявит права на трон. Маддин задумывался лишь о том, как скоро настанет это время.
Когда солнечный свет ушел с озера и начал усиливаться ночной ветер, Маддину показалось, что вся его жизнь вела к этому мгновению, когда он сам, Карадок, Овейн и все остальные будут готовы к бою и нацелены, как стрелы в натянутых луках. Скоро поступит приказ стрелять. Скоро, сказал он себе, очень скоро. Маддин вскочил на ноги и закричал, потом засмеялся, и этот неистовый смех зазвенел над озером и улетел вдаль. Струны арфы мягко зазвучали в ответ, дрожа на ветру. Маддин улыбнулся, перекинул арфу через плечо и пошел назад, к дану, который мерцал теплым светом огней и факелов в собирающейся тьме.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Лето 1063
Властелины Вирда не делают человеческую жизнь гладкой, подобно гончарным изделиям, каждое из которых имеет идеальную форму и предназначено для определенных целей. В превратностях судьбы, рождении и смерти есть странные течения, вихри и водовороты, и большинством из них Великие не в силах управлять.
«Тайная книга, друида Кадеаллона»
Глава первая
Шум дождя приятным эхом отдавался в большом зале. Возле огня тетушка Гверна дремала над шитьем. Время от времени они поднимала голову и, не просыпаясь, произносила «правильно» в ответ на очередной риторический вопрос мужа. Дядя Перрина, Беноик, тьерин Прен Клудана, как часто случалось, многословно рассуждал о том, о сем и упрекал других в многочисленных ошибках и просчетах. Беноик сидел очень прямо, одной большой рукой сжимая кружку, а другой то и дело ударяя по подлокотнику, желая подчеркнуть свою мысль. Беноик сильно поседел, но все еще оставался крепким и мог задать перцу и более молодым, а уж с глоткой у него все было в порядке.
— Все дело в этих проклятых пикинерах! — орал он. — Сражение идет наперекосяк, если в нем участвуют простолюдины. Они должны охранять телеги — и ничего больше. А заставлять их участвовать в битве — это почти святотатство, если хочешь знать мое мнение.
— Правильно, — послушно поддакнул Перрин.
— Ха! Это все жалкие придворные манеры! Привыкли там у себя семенить да лебезить, вот что это такое. Но чего еще ждать от проклятых южан? Только они могли такое придумать! Неудивительно, что королевство стало совсем другим.
И Беноик утешил себя большим глотком эля. Перрин тем временем мысленно пытался установить связь между пикинером, который сбрасывает всадника с коня своим длинным копьем, и изысканными манерами королевского двора. Но дядю часто заносило.
— Вот вы, нынешние молодые парни! — продолжал дядя. — Если бы ты только поучаствовал хотя бы в парочке сражений — как я, когда был в твоем возрасте, — ты бы понял, что означает жизнь здесь, в Кергонни. Посмотри на себя, парень, у тебя за душой нет ни медяка. Боги! Тебе следует искать место в боевом отряде и стремиться подняться до капитана.
— Послушай, Перро, — вставила Гверна, — мы рады видеть тебя за нашим столом, когда бы ты ни проезжал мимо.
— Конечно, женщина! — рявкнул Беноик. — Дело не в этом. Он должен чем-то заниматься, он должен кем-то стать, вот и все. Не знаю, что с тобой, парень, но твой проклятый кузен Нед еще хуже. По крайней мере, у тебя есть какие-то оправдания.
— О… э… спасибо.
— Но у Неда имеются и дан, и земля, и то, и другое, а он что делает? Только охотится целыми днями. Клянусь яйцами владыки ада!
— Послушай, любовь моя, — снова вставила Гверна, — Они с Перрином еще оба очень молоды. Им обоим по двадцать! Они достаточно взрослые, чтобы жениться и успокоиться.
— Но, послушай, дядя, как я могу взять жену, когда у меня даже нет дома, где ее поселить?
— Именно это я и имею в виду. У тебя хотя бы есть оправдание.
Перрин слабо улыбнулся. Он принадлежал к северной ветви древнего, ныне объединенного клана Волка и поэтому имел право называться лордом. Но, кроме того, он являлся пятым сыном в семье, почти не имеющей своей земли. А это означало, что Перрин не мог похвастать ничем, кроме титула и многочисленных родственников, нехотя вынужденных принимать его, если он появлялся у их ворот.
— Ты от нас поедешь к Неду? — спросил Беноик.
— Да. Думаю, завтра.
— В таком случае, передай ему, что я хочу услышать о его женитьбе. И как можно скорее.
Следующим утром Перрин поднялся на рассвете и отправился в конюшню задолго до того, как дан проснулся. Он вывел из стойла своего серого в яблоках мерина, отличного коня, в жилах которого текла кровь эльфийских лошадей, и начал седлать его. Путешествуя, Перрин возил с собой поразительное количество добра: две пары седельных вьюков, большую скатку, железный котелок; к луке седла он привязывал топор лесника — там, где у большинства воинов обычно помещался щит. Как раз когда он заканчивал приготовления, вышел Беноик. Он осмотрел нагруженного коня.
— Клянусь задницами богов, ты выглядишь, как жалкий коробейник! Почему бы тебе не купить вьючную лошадь, если уж ты собираешься жить на дорогах?
— О… э… хорошая мысль.
Беноик фыркнул и провел рукой по шее серого.
— Отличное животное. А где такой молодой щенок, как ты, набрал на него денег?
— О… э… ну… — Перрину требовалось быстро соврать. — Я выиграл его в кости.
— Я мог бы и догадаться! Боги, ты и твой ублюдок кузен отправите меня в Иные Земли задолго до моего срока.
Покинув дан, Перрин отправился на запад в поисках вьючной лошади. Вокруг тянулись поля с бледно- зелеными всходами молодого ячменя — владения Беноика. То и дело видны были крестьяне, проезжающие по полям, чтобы прогнать ворон. Птицы возмущенно каркали и хлопали крыльями, поднимаясь в небо. Однако вскоре поля сменились скалистыми горами, темными от сосен. Перрин свернул с грязной тропы и стал пробираться между редкими деревьями. Как только он оказывался в дикой местности, ему не требовались дороги, чтобы отыскать путь.
Вскоре после полудня Перрин добрался до своей цели — горного луга, расположенного в вытянутой долине, которая принадлежала некоему лорду Нертину, одному из вассалов его дяди. Этот человек особенно не нравился Перрину. В высокой траве спокойно паслись двадцать коней Нертина, охраняемые жеребцом, крепким гнедым конем, высотой шестнадцать ладоней. Когда Перрин приблизился к табуну, жеребец повернулся к нему с яростным ржанием, а прочие животные подняли головы и наблюдали за происходящим, готовые броситься прочь. Перрин начал разговаривать с жеребцом, тихо щелкая языком, бормоча, и издавая ничего не значащие звуки, пока конь не расслабился и не позволил Перрину погладить себе шею. После этого табун спокойно принялся щипать траву.
— Мне нужно взять одного из твоих друзей, — сказал жеребцу Перрин. — Надеюсь, ты не возражаешь. Я буду о нем хорошо заботиться.
Словно соглашаясь, жеребец тряхнул головой, а затем отошел. Перрин выбрал гнедого мерина и стал хлопать его по шее и расчесывать ему гриву пальцами.
— Разве тебе не надоел этот жирный лорд, которому ты принадлежишь? Поехали со мной, и увидишь новые места.
Когда мерин повернул голову, Перрин улыбнулся ему своей особой широкой улыбкой, от которой ему
