большее. Хорошо, хорошо, учти, я не хотела тебя оскорбить. Есть и такие мужчины, и они ко мне не лезут. Кому что нравится, как я всегда говорю. — Девушка взяла кружку Джил и отхлебнула с отсутствующим видом. — Я всегда задумывалась, почему это гертсин такой робкий и скромный с нами, девушками. — Она замолчала и хитренько улыбнулась. — Но ты такой молодой… Неужели ты не думаешь, что тебе следует попробовать и другое, хотя бы разочек?
Слишком смятенная, Джил не могла говорить. Она в отчаянии оглядывалась вокруг и увидела, что они собрали толпу зрителей — улыбающихся пиратов и девушек. Внезапно кто-то прошептал сигнал тревоги: Саламандр входил в заднюю дверь.
— В чем дело? — Гертсин прекрасно изображал негодование, проталкиваясь сквозь толпу. — Ты, маленькая дрянь! Решила поохотиться в моем заповеднике?
Медленно и с драматическим эффектом Саламандр поднял руку и показал на кружку, которую сжимала девушка. Голубой огонь вырвался из его пальцев, ударил по кружке и взметнулся вверх. Эль закипел. Девушка с криком бросила кружку на стол и подскочила. Ее платье зацепилось за скамейку, и она упала. Остальные отпрянули с ругательствами и криками.
— Ты, маленький шлюшонок! — повернулся Саламандр к Джил. — Такой же, как девки, клянусь.
Несколько пиратов в толпе потянулись к мечам. Саламандр расхохотался, подвывая, и снова взмахнул рукой. Прогрохотал гром, по таверне прокатились раскаты, появился дым, который становился все гуще; голубой свет внезапно прорезал спустившуюся тьму. Женщины с воплями побежали к двери; мужчины принялись ругаться. Саламандр развернулся и бросил в дверной проем убедительную, хотя и крошечную молнию. Истерично визжа, женщины метнулись обратно в зал.
— Никто не уходит! — крикнул Саламандр. — Вы — пустоголовые дураки, способные думать только о дерьме! Вы — вонючие, засиженные мухами куски свиного дерьма! Кого вы вздумали оскорбить?
Саламандр грациозно взмахнул рукой, вскочил на стол, окутанный клубами пурпурного дыма, и засмеялся. Это был глубокий музыкальный смех — смех радости и восторга, каким смеются только те, у кого в жилах течет эльфийская кровь. Побелевшие зрители жались по углам. Девушка, из-за которой все началось, осторожно подбиралась к ним на четвереньках.
— Ита-а-ак… — протянул Саламандр. Его зловещий тон не предвещал ничего хорошего. — Свиньи! Жабы! Что я вам — дурак, только на то и способный, что веселить вас похабными историями? Кем вы меня считаете? Забавным болтунишкой? По-вашему, вы, гнусные развратники и убийцы, выше меня? Ха! Да разве слабак посмеет вот так запросто шляться улицам Слайта? — Он замолчал и гневно уставился на толпу. — Да если бы я захотел, я сжег бы эту вонючую дыру дотла, и вы, ублюдочные вши, зажарились бы и подохли вместе с ней.
Как бы желая подтвердить свои слова, Саламандр отправил молнию в бочонок эля, который тут же объяло пламя. Снова поднялся вопль, кое-кто метнулся к бочонку, чтобы остановить пламя. Но огонь почти сразу проел дыру в бочке, эль разлился и затушил пожар. По помещению распространился едкий запах опаленного хмеля.
— Ну что, кто-нибудь еще сомневается в моей силе? — продолжал Саламандр.
Головы качались из стороны в сторону, подобно колосьям, склоняющимся под порывом ветра. Холодно усмехаясь, Саламандр подбоченился.
— Вот и отлично, вы, свиньи! Возвращайтесь к своим ничтожным забавам, но помните, кто я такой, и впредь относитесь ко мне с надлежащим почтением.
Он спрыгнул со стола и уселся рядом с Джил. В кабаке долго висела тишина, подобно остаткам дыма; затем постепенно пираты начали перешептываться; забулькал эль; кое-кто, перетрусив, пробрался к выходу и выскользнул вон. После того, как общая тревога улеглась, и кругом опять шумели и кричали, Саламандр обнял Джил за плечи, притянул к себе и зашептал:
— Это заставит их относиться ко мне с благоговейным трепетом, хотя бы ненадолго… — Затем он снова возвысил голос и подозвал служанку: — Девка! Забери у меня эту обугленную вонючую кружку и принеси свежего эля!
Кланяясь и дрожа, служанка осторожно приблизилась к ужасному господину Саламандру и, обернув руку фартуком, схватила его кружку, над которой все еще поднимался пар. Подавая новую, она сделала реверанс, словно придворная дама, а после сразу же удрала. Саламандр важно проглотил эль.
— Итак, мой неверный Джилин, ты усвоил урок?
— Да, — у Джил появилось острое желание придушить Саламандра. — Но я не уверен, который из уроков мне нынче довелось усвоить, о мастер.
Новости распространились почти так же быстро, как огонь, вызванный двеомером Саламандра. Пираты и горожане то и дело появлялись в дверном проеме или возле окон, они засовывали головы в комнату, чтобы взглянуть на мастера, а затем быстро исчезали. Наконец в помещение широкими шагами зашел Снилин. Он торжественно потряс руку гертсина и от души рассмеялся. Как и раньше отмечал Саламандр, трусость определенно не входила в число его многочисленных пороков.
— Ругаю себя за то, что пропустил представление, — объявил Снилин, усаживаясь за стол без приглашения. — Я насладился бы зрелищем убегающих от тебя ублюдков, колдун.
— У тебя еще появится такая возможность, если кто-то из них посмеет меня побеспокоить.
— Маловероятно. Если, конечно, ты не собираешься задержаться здесь надолго.
— По правде говоря, нет. Ты можешь мне помочь, друг мой. Я думаю отправиться в Бардек до начала зимы. Не знаешь ли ты кого-нибудь, кто сейчас собирается туда? Я хорошо заплачу.
Снилин заказал эля и задумался.
— Ну, не уверен, — наконец проговорил он, — но ты можешь поговорить с Бутвином…
— Ему все равно, где проводить зиму, здесь или в Пастуре. У него было не слишком удачное лето. Все зависит от того, сколько ты готов заплатить.
— Несомненно, подходящую сумму. У меня появилось страстное желание вновь увидеть Бардек… Стройные пальмы, светлый песок… богатых купцов смешками золота и драгоценных камней…
— Да уж, человек, вроде тебя, может неплохо там поживиться. Клянусь волосатыми яйцами Владыки ада! Да ты с твоими способностями вполне в состоянии прибрать к рукам один из их торговых караванов!
— Я предпочитаю выманивать золото своим обаянием, но насчет прибыли ты прав. Я привык жить на широкую ногу, а это недешево обходится. И мой озорник, — он кивнул в сторону Джил, — тоже начинает приобретать вкус к роскоши. Жаль, что молодые мальчики так легко развращаются.
Снилин расхохотался, а Джил задумалась: чью глотку перерезать для начала, Снилина или Саламандра.
— Хорошо бы этот Бутвин не доставлял нам беспокойства, — продолжал гертсин. — Как ты понимаешь, я могу зажечь дерево, просто щелкнув пальцами. А корабли сделаны из дерева.
Снилин позеленел.
— Вижу, ты понял, — Саламандр нежно улыбнулся. — Не бойся, я проверю, чтобы славный Бутвин также меня правильно понял. Где нам найти этого принца океанов, яростного морского льва?
— В «Зеленом попугае». Впрочем, я не стал бы называть его всеми этими именами.
Бутвин оказался невероятно рослым и почти неправдоподобно тощим. Его длинные руки напоминали веревки — и к тому же их покрывали шрамы. Лицо пирата оказалось заостренным, словно заточенный нож, а нос — длинным и тонким. Он с готовностью воспринял предложение Саламандра. Похоже, нынешним летом ему действительно не слишком повезло. Бутвин сказал, что у него потрепанное, но вполне сносное рыболовное судно, на котором можно выходить в море, и пятнадцать ребят команды — сплошь верные люди, которые умеют держать язык за зубами. Саламандр решил на всякий случай заручиться его верностью и зажег дрова в очаге таверны одним взмахом руки. Когда языки пламени подпрыгнули и объяли тяжелые поленья, Бутвин побледнел.
— Прямо в Бардек — и никаких отклонений от курса, — молвил пират и сглотнул. — Так быстро, как только позволит ветер.
— Отлично! — воскликнул Саламандр. — Ты можешь взять на борт лошадей, или мне придется продать наших великолепных скакунов?
— Я бы на твоем месте продал. Для животных это трудное путешествие. У меня ведь не большое торговое судно. Да и в любом случае в Бардеке можно найти хороших лошадей.
