это запечатлелось в сознании Перрина, он боролся со всеми малыми искушениями, которые судьба помещала у него на пути: цыплятами, выбежавшими из курятника, пирогами с мясом, оставленными остужаться на подоконниках, топорами, неосторожно брошенными у поленниц… Наконец его вновь обретённая благочестивость оказалась вознаграждена. Добравшись до Элрида, Перрин нашёл караван, направляющийся на север, в Пирдон, которому требовался человек, хорошо знающий лошадей. С этих пор он получал приличную еду и больше не мёрз.
Пока они пробирались на север, Перрин пытался не думать о будущем, но когда Элдис остался позади, вопрос стал неизбежным. С парализующей душу усталостью Перрин понял, что ему на самом деле больше некуда идти, кроме как вернуться к кузену Неду и дяде Бено-ику. Вначале они будут на него злиться и даже впадут в ярость, но все-таки возьмут к себе. Конечно, несколько месяцев или даже лет он будет предметом унизительных семейных шуток, его не преминут выставить образцом глупости и бесчестия – но и в этом не будет ничего нового. Он может смириться с этим, как раньше.
В дане Друлок караван распустили, и хозяин щедро расплатился с Перрином, выдав медяков на сумму в четыре серебряных монеты. В такой бедной местности этого будет достаточно, чтобы закупить необходимые товары и продукты для долгого пути в Кергонни… Поговорив с местной гильдией купцов, у которых имелось некое подобие карты, Перрин выяснил, что если поедет на северо-восток через провинцию Аркод, то ему потребуется преодолеть триста пятьдесят миль, чтобы добраться до города Клудана, где жил дядя. Однако местные предложили воспользоваться более короткой дорогой и направиться прямо на восток к реке Требик, которая выведет его к реке Белавер, а вдоль неё уже следует ехать на север, к Кергонни.
– Ты можешь потеряться, парень, если просто поедешь на север, – серьёзно кивая головами, толковали купцы. – Дороги не очень хорошие, и будут места, где нет ничего, кроме дикого леса. Люди Аркода называют свою проклятую пустошь провинцией, но у них только два приличных города, и они стоят на большом удалении друг от друга.
Перрин не стал говорить им, что «Аркод» звучит для него как райские кущи. Когда он двинулся в путь, то направился на север и уклонялся на восток, когда позволяли дороги и оленьи тропы, руководствуясь своим внутренним компасом, который мрачно и неизбежно указывал на родные места. На протяжении первых четырех дней пути Перрин совсем не встречал людей. Однако вскоре он увидел фермы и обнесённые забором пастбища, где под надзором молодых парней с собаками паслись белые коровы с бурыми пятнами. Все, кого он встречал, спрашивали, откуда он приехал, а когда узнавали, что с юга, то не скрывали восхищения, что путник забрался так далеко и не потерялся. Поскольку весна вступала в свои права и угроза зимнего голода осталась позади, крестьяне были щедры, предлагали ему поесть и давали овёс коню.
Перрин не заглянул ни в один из двух городов Аркода. Их разделяло примерно сто миль, и они лежали на притоке реки Бел, которую местные называли Авер Клин, или Лунная Река, но Перрин нашёл переправу примерно посередине, там, где жители крупной деревни построили деревянный мост в самом узком месте. За одну медную монету они не только разрешили ему пересечь реку, но также угостили в местной таверне элем, в обмен на новости, привезённые из Пирдона. Направляясь на северо-восток, Перрин с упавшим сердцем понял, что преодолел уже треть пути домой. В мыслях он уже слышал грозный рёв Беноика…
Этим вечером Перрин разбил лагерь в маленькой долине, где стремительный ручей пробирался через камни и впадал в озерцо под ивами. Перрин поймал пару форелей, набил их дикими грибами и тимьяном, затем обернул чистыми листьями, чтобы те запеклись в углях, пока он мылся, отфыркиваясь в холодной воде. После того как путешественник достаточно обсох, он надел рубаху и бригги, вынул рыбу из углей и снова развёл костёр. Обжигая пальцы и ругаясь, Перрин развернул обуглившиеся листья, чтобы выпустить облако пара с ароматом трав. На мгновение он почувствовал себя счастливым, но затем вспомнил своего дядю и застонал от отчаяния.
– Что случилось?
Нежный женский голос прозвучал так близко, что Перрин вскрикнул от удивления. Даже конь не услышал её приближения и не подал сигнала тревоги. Когда Перрин поднял голову, то увидел, как она стоит среди ив – девушка лет шестнадцати, с босыми ногами, одетая в грязное коричневое свободное платье, скорее напоминающее длинную рубаху, разорванное на коленях. Ярко-рыжие волосы, доходящие до талии, были распущены и спутаны. Хотя никто никогда не назвал бы её красивой – рот был слишком большим, нос слишком приплюснутым, руки слишком большими и грубыми – её отличали красивые зеленые глаза, большие и дикие, как у кошки. Они долго изучающе смотрели друг на друга, затем её взгляд переместился на рыбу.
– А… – наконец произнёс Перрин. – Ты голодна? У меня их две.
Не произнеся ни слова, девушка села на безопасном расстоянии у костра и приняла одну форель на тарелке из листьев. Она ела аккуратно, снимая нежное мясо большим и указательным пальцами, и время от времени останавливаясь, чтобы облизать кончики пальцев. К тому времени солнце садилось и ночной ветер веял прохладой, шевеля листья ив и её длинные пряди, которые блестели чистотой, несмотря на то, что были сильно спутаны. Перрину пришло в голову, что он просто не может позволить ей уйти в холодную ночь. Хотя бы потому, что в этих краях водились медведи, голодные, злые медведи, только что поднявшиеся после зимней спячки.
– Э… ну… – начал Перрин. – Ты живёшь здесь неподалёку?
– Да. С моим отцом.
– Он крестьянин?
Она отрицательно покачала головой и начала заталкивать в рот жареные грибы.
– Э… после того, как закончишь есть, я провожу тебя к нему. Ночью будет холодно.
– Холод меня не беспокоит.
– А…
Однако в конце концов её отец сам нашёл их. Они покончили с рыбой, и каждый съел по куску хлеба. Сотрапезники уже делили кружку речной воды, когда Перрин услышал, как где-то вдалеке кричат мужчины и лают собаки. Девушка замерла, сжалась, как кролик в папоротнике, затем печально вздохнула.
– И надо же им было меня найти! Я только начала получать удовольствие.
Крики приблизились, резкие от беспокойства и страха.
– Кейта! Кейта, ответь нам! Кейта, ты где?
Она снова вздохнула, затем встала, закинув руки за голову, и потянулась, тряхнув головой. Её длинные рыжие волосы заблестели в свете огня.
