— Ты ведь сам сказал, что не станешь приставать ко мне в бабушкином доме, — напомнила она.
— Значит ли это, что у меня дома ты приняла бы мои приставания куда благосклоннее?
— Нет! — Стейси в упор взглянула на Андрэ и наконец решилась на единственную ложь, которая только и могла положить конец этим опасным играм. — Я люблю другого.
Во всяком случае, подумала она, в том, что касается Анны, это истинная правда.
Слова ее мгновенно отрезвили Андрэ. С болью Стейси смотрела, как гаснет в его глазах огонь желания, сменяясь прежним чужим и холодным блеском.
— Вот как, — наконец проговорил Андрэ. — Да, Анна, все-таки ты ничуть не изменилась. Ты по- прежнему обожаешь играть в кошки-мышки. Да скажи ты мне об этом с самого начала, я бы к тебе и не притронулся!
— Извини, — горестно пробормотала Стейси и, помедлив, с жалкой улыбкой добавила: — Понимаешь, когда я увидела тебя, то невольно вспомнила о прошлом и... наверное, меня все еще немного влечет к тебе.
Андрэ шагнул к ней, и в его глазах полыхнула вдруг убийственная ярость.
— Дидье тоже привлекателен, ты сама мне это говорила. Ты целовалась с ним, Анна?
— Нет, конечно же нет! — искренне ужаснулась Стейси, но Андрэ издал лишь короткий безрадостный смешок.
— Откуда мне знать, что это правда?
— Можешь спросить у Дидье! — огрызнулась Стейси, внезапно впадая в ярость. — А заодно и у Жакоба — вдруг я попыталась увести его у Стеллы! Ты, Андрэ, тоже нисколько не изменился. Все эти годы ты думал обо мне только самое плохое — и сейчас верен себе!
Стейси круто развернулась и шагнула к двери, но почти у самого порога Андрэ перехватил ее и властно спросил:
— Кто он?
Стейси ответила непонимающим взглядом.
— Твой нынешний любовник! — процедил сквозь зубы Андрэ.
— Я не желаю об этом говорить, — высокомерно ответила она.
Андрэ усмехнулся с явным облегчением и торжествующе заявил:
— Да ты просто солгала! Нет у тебя никакого любовника!
— Думай что хочешь. — Стейси вдруг охватила безмерная усталость. — Я совсем выбилась из сил. Я хочу спать.
Андрэ обнял ее и привлек к себе с такой нежностью, что у Стейси на глаза навернулись слезы. Ладонью Андрэ приподнял ее подбородок и бережно коснулся губами влажных ресниц.
— Бедная моя, ты так старалась, чтобы доставить удовольствие бабушке, а я не даю тебе отдохнуть. Ну, кузиночка, поцелуй меня на ночь, и я больше не стану тебя задерживать.
Стейси послушно потянулась к нему, но тут же вспомнила, что Анна ни за что не стала бы этого делать, и поспешно отстранилась.
— Нет, — твердо сказала она, — не могу.
Лицо его окаменело.
— То есть не хочешь. И все-таки я не верю, что у тебя есть любовник.
— Дело твое, — устало ответила она.
— Что ж, может, ты и впрямь благоразумнее меня. Однажды ты уже сумела разрушить мою жизнь. Будь я проклят, если позволю тебе проделать это снова! — Он недобро усмехнулся. — Боюсь, бабушкиной мечте не суждено воплотиться в жизнь.
— О чем ты? — Стейси непонимающе взглянула на него.
— Сегодня вечером бабушка сказала мне, что счастлива видеть, как мы с тобой снова сдружились, и намекнула, что хотела бы видеть нас не только друзьями. — Андрэ вопросительно изогнул бровь. — А ты и не знала?
— Нет! — Стейси яростно замотала головой. — Нет, не знала! Да если бы мне только пришло в голову, что существует хоть малейшая возможность... я бы вовсе не приехала сюда!
И это, с горечью подумала она, истинная правда.
— Ты выразилась весьма ясно, Анна. Настолько ясно, что до самого твоего отъезда я избавлю тебя от своего присутствия. Спокойной ночи.
Он круто развернулся и широким шагом вышел из комнаты.
Стейси сбросила туфли и, убедившись, что наружная дверь заперта, поплелась наверх по широкой каменной лестнице. Войдя в спальню, она стянула с себя платье, механически, ни о чем не думая, приготовилась ко сну... и только в постели наконец напомнила себе, что Анна строго-настрого велела ей не сближаться с Андрэ. Так что если он сейчас зол на свою «кузину» — тем лучше.
9
Наутро Стейси проснулась настолько разбитой, что с трудом могла поддерживать за завтраком разговор о прошедшем празднике.
— Надо было тебе вчера пораньше распрощаться с Андрэ, — ласково попеняла ей Женевьева.
— Он уехал совсем не поздно, бабушка, — отозвалась Стейси, думая о том, как легко и просто ей даже в мыслях считать мадам Страусс своей настоящей бабушкой.
Старая дама, которая после вчерашних торжеств тоже выглядела усталой, нежно улыбнулась Стейси.
— Родная моя, до чего же мне приятно видеть, что вы с Андрэ снова стали друзьями! Я, конечно, глупая старуха, но мне так хочется надеяться, что теперь, когда все прощено и забыто, ваша дружба перерастет в нечто большее...
Стейси, памятуя о наставлениях Анны, хотела раз и навсегда объявить, что это исключено, но тут Женевьева сильно побледнела и задышала чаще.
— Что случилось? — испугалась Стейси. — Бабушка, тебе плохо?
Старая дама откинулась в кресле, хватая ртом воздух.
— Лекарство... мое лекарство... — с трудом проговорила она. — В спальне... на столике возле кровати...
Громко позвав Борину, Стейси опрометью взбежала по лестнице, со второго раза отыскала спальню хозяйки дома, нашла лекарство и что есть духу бросилась назад. Упав на колени возле кресла Женевьевы, она принялась растирать ее холодеющие руки.
— Позвонить доктору?
— Нет, дитя мое. — Голос Женевьевы Страусс, хотя и почти неслышный, прозвучал все же на редкость твердо. — Сейчас я положу таблетку под язык — и все будет в полном порядке.
Через несколько минут мадам Страусс уложили на диван в салоне, а Стейси уселась в кресле рядом. Лекарство уже подействовало, и на бледное лицо старой дамы понемногу возвращались краски жизни.
— Теперь тебе лучше?
— Намного. Борина меня отчитала. — Женевьева невесело усмехнулась. — Напрасно, конечно, я вчера поздно легла спать, но ведь это был мой день рождения! Если мне не суждено дожить до следующего, я буду знать, что вволю повеселилась хотя бы сейчас.
— Не говори так, бабушка! Ты еще отпразднуешь много-много дней рождения! — И, даст Бог, Анна еще побывает на них, добавила про себя Стейси.
Старая дама ласково улыбнулась.
— Дорогое мое дитя! Как же я рада, что ты вернулась... И как жалею, что не позвала тебя раньше. Сможешь ли ты простить меня?
— Не нужно об этом, — попросила Стейси, терзаясь угрызениями совести. — Давай просто
