Линда не сводила глаз с Элис, а Питер выглядел еще более смущенным, чем прежде.
Как раз в этот момент в дверях появилась Рози.
– Большой бух! – как всегда, неподражаемо произнесла она.
Сестра подошла и встала рядом с Линдой.
– Ой, бедная малышка, – проворковала Линда. – Весь этот шум разбудил тебя? А почему ты мокрая? В твоей комнате так жарко? Ты вспотела, милая?
Теперь даже Рози смутилась. Линда что, не чувствовала запаха? Или ванильный суп ударил ей в голову? Или она переборщила с духами?
Рози стала мокрой вовсе не потому, что в комнате было жарко. Мне заранее следовало предупредить Линду, что одно из сотен маминых правил в действительности не такое уж глупое, а именно – не давать Рози много пить после семи вечера.
Но мокрые штаны Рози, конечно же, не самая большая катастрофа за сегодняшний вечер.
Когда Линда взяла на руки мою сестру, меня передернуло. Что ж, даже малейшие зачатки романтических отношений, которые могли возникнуть между Питером и Линдой, были погублены – описанный ребенок положил конец всему.
Я устало посмотрела на Элис:
– Пойдем, я переодену Рози во что-нибудь сухое. А тебе пора мыть посуду!
Глава двадцатая
Когда я помыла и переодела Рози, она больше не хотела сидеть в кровати.
– Нет! – сказала она и топнула своей маленькой ножкой, что живо напомнило мне Элис. – Я хочу вниз, в гостиную, к Линде на колени! – решительно заявила Рози.
Я вздохнула. В конце концов, теперь это уже не имело никакого значения, вечер был и так испорчен. Поэтому я разрешила Рози спуститься вниз, а сама отправилась на кухню помогать Элис.
Много позже, когда кухня, наконец, стала чистой и приняла тот вид, в котором ее оставляла мама, Элис спросила меня:
– Что ты думаешь?
– Насчет чего? – спросила я так, словно не понимала, о чем идет речь.
– Насчет сегодняшнего вечера. Как ты думаешь, все прошло хорошо?
Я пожала плечами:
– Ну, мы не спалили дом, что уже само по себе хорошо.
Элис топнула ногой:
– Я говорю серьезно, Мэган. Что ты думаешь по поводу свидания? Оно сработало? Как думаешь, теперь папа скажет маме, что встретил кого-то еще? Мама будет ревновать?
Я вздохнула. Насколько я понимала, вечер превратился в сущий кошмар, точно такой же, каким была поездка в парк «Фота» с мисс О’Хёрлихи. Но мне не хотелось расстраивать Элис.
– Взрослых трудно понять, – неуверенно начала я. – Линда и твой папа… кажется… хм… вроде поладили.
Элис сняла с плеча полотенце, которым она вытирала посуду, и устало опустилась на стул:
– Да брось ты, Мэган, не старайся скрыть от меня правду. Думаешь, я не понимаю, что вечер – полный кошмар? Отец с Линдой, наверное, сидят там и ждут не дождутся, когда все это закончится. Пойду обрадую их! Попрошу отца отвести меня домой.
Она открыла дверь в столовую, но на полпути остановилась.
– Посмотри, – прошептала она.
Я заглянула ей через плечо. Линда и Питер пересели на диван и повернулись к нам спиной. По тому, как они уютно устроились рядом друг с другом, можно было сказать, что теперь они лучшие друзья.
Линда что-то сказала, чего я не расслышала, а Питер рассмеялся так, словно это была самая смешная шутка, которую ему доводилось слышать. Через минуту он вытер навернувшиеся от смеха на глаза слезы и произнес:
– Знаешь, Линда, это был чудесный вечер. С тех пор, как я и Вероника… ну ты знаешь… с тех пор, как мой брак распался, я особо никуда не ходил, в основном сидел дома и жалел самого себя. Мне следовало извлекать больше выгоды из создавшегося положения.
– Ну, – ответила Линда, – рада, что ты, наконец, воспользовался своим положением сегодня вечером и решил заглянуть к нам на минутку.
Я судорожно сглотнула. Вот оно! Сейчас Питер и Линда окончательно поймут, что произошло. Повисла долгая пауза, когда я могла расслышать, как бешено бьется мое сердце. Затем Питер снова заговорил. Он выглядел очень озадаченным:
– Но…
Линда прервала его:
– И очень мило, что ты не поел, прежде чем прийти сюда.
Мы с Элис переглянулись и тут же поспешили спрятаться в кухне. Этого момента я большего всего и боялась, с тех самых пор, как Элис рассказала мне о своем дурацком плане.
Питер тем временем продолжил:
– Но почему я должен был есть, если ты… – он замолчал и почесал за ухом.
– Если я что? – поинтересовалась Линда.
– Забудь, – махнул рукой Питер. – Мы мило провели время, так почему бы все так и не оставить?
Я уже было вздохнула с облегчением, когда Линда снова заговорила:
– Нет, на самом деле, Питер. Мне интересно. Что ты там хотел сказать?
Теперь я не смела даже вздохнуть, а Питер медленно произнес:
– Все, что я пытался сказать, так это то, что… почему я должен был есть, если ты сама пригласила меня на ужин?
Повисла долгая-долгая пауза. Мое сердце билось так часто, как, наверное, никогда в жизни. Мне стало интересно, бывало ли с кем-нибудь такое, чтобы сердце действительно выскакивало из груди и падало на пол, закатываясь куда-нибудь, например, под кресло.
Тем временем Питер снова заговорил:
– Извини, Линда, но это ты спланировала весь вечер? Ты подослала девочек, чтобы они пригласили меня на ужин?
Линда выпрямилась на диване и неловко начала:
– Ну, видишь ли, Мэган и Элис сказали…
Питер чуть не подпрыгнул на месте:
– Мэган и Элис? Мне следовало раньше догадаться, что происходит что-то странное!
Мы с Элис тут же отбежали от двери. Теперь Питер был действительно зол, и я не горела желанием попасть под горячую руку.
Питер даже повысил голос, что совсем было на него не похоже:
– Я научу Элис, как себя вести, раз и навсегда! Она зашла слишком далеко! Элис, иди сюда немедленно!
Я посмотрела на Элис, та лишь покачала головой:
– Я не пойду туда, он меня убьет!
Ну и на что она рассчитывает? До скончания века прятаться у меня на кухне?
Вдруг Линда начала смеяться. Питер раздраженно произнес:
– Что в этом смешного?
Но Линда не могла остановиться:
– Надо отдать им должное, они очень изобретательные девочки! Здорово все придумали! Пригласили тебя на ужин, ничего не сказав мне, приготовили все эти
Питер нервно усмехнулся:
– Но о чем они только думали? Зачем втянули нас во все это?
– Не знаю и знать не хочу, – ответила Линда. – Но это то, что я мечтала сделать, будучи маленькой девочкой, но на что у меня никогда не хватало храбрости.
Питер вздохнул:
– Я сам был очень робким мальчиком.
