— А ты пробовал ей звонить? Твоей подруге Софи.
Паскью узнал ее адрес у Роба Томаса. Тогда же он приплюсовал к счету Томаса плату за наблюдение за ней.
— Да, я пробовал.
— Она там, — сообщил Томас. — Просто у нее постоянно включен автоответчик.
— Понятно. — Паскью это не удивило.
— Сэм... Какой-то мужчина звонил ей пару раз и пробыл у нее некоторое время.
— Ах вот оно что! — Паскью почувствовал, что Томас чего-то недоговаривает, но не хотел услышать все до конца.
— Вообще-то он оставался у нее ночевать.
Паскью кивнул, как будто Томас мог его видеть.
— Хорошо, Роб, спасибо.
— Продолжать наблюдение?
— Пожалуй, не стоит. — Лучше бы Паскью не знать этой новости. Он попросил: — Расскажи мне про тот отель.
— Там всего несколько постояльцев. Сезонники, которые ищут жилье подешевле на время работы. Еще двое, которым придется ночевать на улице, если они не заплатят за номер. Окрестные места — это мясной рынок. Парочки снимают номера на полчаса. Вряд ли это жены с мужьями.
— Хорошо, спасибо.
— На здоровье, — ответил Томас со всей искренностью.
Двадцать минут под душем не помогли Паскью — он остался таким же вялым и сонным.
Постоял еще немного под холодной струей, вылез из ванны и обернул одним полотенцем бедра, а другое накинул на плечи. Затем сел на край кровати и набрал номер своего офиса. У коммутатора дежурила Луцинда. Она сообщила, что мистера Роксборо сейчас нет и спросила, не может ли его секретарь оказаться чем-то полезным. Паскью был слегка удивлен: она не узнала его голоса. И не только удивлен, но и почему- то взволнован; случившееся с ним каким-то непостижимым образом повлияло на его жизнь.
Он набрал домашний номер Джорджа, но никто не снял трубки. Он перестал звонить и принялся укладывать вещи. Он сохранил за собой номер в «Паллингзе» на время возвращения в Лондон. Он больше не думал ни о деньгах, ни о повседневных хлопотах. Словно чужак в незнакомой стране, он путешествовал, предав забвению свою прежнюю жизнь.
Он потолкует с Роксборо, когда приедет в Лондон. И с Чарли Сингером тоже.
Глава 28
Они сидели на высоких табуретах у окна паба, не обращая внимания на наплыв посетителей, обычный в эти часы. Кто-то ткнул Паскью локтем в бок, потом еще раз — уже грубее. Он обернулся и увидел у себя за спиной молодого человека с вьющимися волосами, в мешковатом шелковом костюме. Рукава пиджака были закатаны до локтя. Он стоял с тремя приятелями и рассказывал историю о том, как надул своих конкурентов, уговорив их вложить деньги в одно очень сомнительное предприятие. В этой истории он выглядел просто героем. Рассказывая, он по-дурацки гоготал и размахивал руками.
Снова Паскью получил тычок в ребра. Он придвинул свой табурет чуть ближе к Роксборо, одновременно плеснув пива в карман пиджака молодого человека.
— Не знаю, что происходит в твоей жизни, Сэм. И не уверен, что хочу это знать. — Роксборо наблюдал, как пятно расползается по карману, почти достигнув полы пиджака. Он улыбнулся. — Пожалуй, нелегко будет сохранить за собой место. Мы не можем постоянно испытывать нехватку в сотрудниках.
Паскью пожал плечами:
— Что же, очень жаль... Говорят, кто-то звонит мне. Сюзан Харт, да? Сюзан Ларкин?
— Да, это была она. Я подписывал чеки Робу Томасу. По предоставленным им счетам. Это показалось мне странным, поскольку он не делал для меня никакой работы.
Паскью фыркнул:
— Только не говори, что тебя это беспокоит... Неужели передо мной тот самый Джордж Роксборо, чьи расходы уже стали легендой? Только стоимость ленчей в твоих годовых счетах превышает зарплату учителя.
— Я просто известил тебя.
— Ну да, а я принял к сведению. Но зачем я тебе понадобился?
— Энтони Стюарт предстанет перед судом раньше, чем через неделю.
— И у тебя появились проблемы.
— И да, и нет. Я очень волнуюсь и искал возможность переговорить с тобой.
Паскью жестом предложил ему начать разговор.
— Вообще-то все по-прежнему. Ничего важного не случилось. Он и его мать дают те же самые показания. Оба точны в каждом своем слове. И именно это вызывает беспокойство.
— Но ты ведь не это имеешь в виду.
— Нет. За Стюарта я не беспокоюсь — с ним проблем не будет. Обвинитель знает: он может расспрашивать его о подробностях дела хоть тысячу раз, и Стюарт выдаст стопроцентное алиби. Если мать поддержит его показания, я не вижу у обвинения никаких шансов. Но вот что не дает мне покоя: она неплохо рассказывает свою историю, и, кажется, совсем не боится. Но держится враждебно. Я ей не нравлюсь. Это слишком заметно и может выявиться также в суде — мне кажется теперь, что действия ее непредсказуемы.
Паскью объяснил.
— Ей никто не нравится. Ее расположение нужно заслужить. Взятками. Она ожидала от тебя этих взяток, а ты ничего ей не дал.
— Что еще за взятки?
— Шоколадные конфеты, — сказал Паскью, — и цветы. Она любит розы. А конфеты предпочитает с ликером.
Роксборо ошалело уставился на него, даже рот приоткрыл. Под его долгим взглядом Паскью засмеялся.
— Так вот оно что! — никак не мог прийти в себя Роксборо. — Значит, исход дела зависит от того, преподнесу я этой эгоцентричной, выжившей из ума старухе цветы или не преподнесу.
— И шоколадные конфеты тоже, — добавил Паскью. — Беда твоя в том, Джордж, что, будучи толковым адвокатом, ты забываешь о людской натуре. У каждого человека есть свои странности, своя слабая струнка. Взять даже грабителей банков, угонщиков машин, убийц — ведь все они, не считая преступлений, ведут вполне нормальный образ жизни. — Только он это произнес, как по телу пробежали мурашки.
Роксборо передал Паскью листок бумаги.
— Я давно сообщил бы тебе, у меня и в мыслях не было его зажать. Просто хотелось посоветоваться с тобой. — Он понюхал виски, как будто проверяя, не подменили ли напиток, и сделал глоток. — Она просила звонить только в вечернее время.
— Интересно, почему?
Роксборо удивленно вскинул брови.
— Полагаю, днем ее просто нет дома.
Паскью взглянул на номер телефона, но код был ему совершенно не знаком.
— А что именно она сказала?
— Что сказала?
— Ну да. Сюзан Харт — Ларкин. Она просила что-нибудь передать?
— Нет, просто просила позвонить. — Роксборо допил виски, слез с табурета и, взяв пивную кружку Паскью, приготовился окунуться в толчею у стойки. — Она, видимо, деловая женщина? Быть может, занимается фьючерными сделками. Или чем-то еще, приносящим быстрый доход?
— Не знаю. А почему ты так думаешь?
