дружку, ища поддержки. Шеренга темных, запыленных окон, напоминающих зеркала, у которых сошла амальгама. Вздувшаяся и облупившаяся краска. Рейд сам открыл им дверь, прежде чем они успели постучать.
– Я увидел вас из окна, – сказал он быстрым шепотом, пропуская их в прихожую.
Через приоткрытую дверь гостиной Кэлли заметил ребенка, спавшего на кушетке. Он был укрыт вышитой шалью, из-под которой виднелась лишь бледная щека и облако светлых волос. В стороне от кушетки стояло деревянное кресло да еще небольшой столик с откидной доской. И ничего больше. Ковер потемнел от времени.
– Ей надо днем спать, – объяснил Рейд. – В последнее время ее стало трудно уложить, так что я разрешаю ей спать здесь. – Он огляделся, не зная, куда их пригласить, а потом провел в спальню. Там стояла дешевенькая сосновая кровать, а рядом с ней детская кроватка устаревшего типа с оградкой.
– Мы по поводу Сюзанны Корт, – сказал Кэлли. – По моим данным, вы знали ее.
– Да, – кивнул Рейд.
– У вас с ней была связь... какое-то время была, да?
– Да.
– Вы жили вместе, – вмешался Доусон. – Это верно?
– Что-то в этом роде, – ответил Рейд. – Иногда жили, а иногда и нет.
Они стояли втроем посредине этой крошечной комнатки и говорили, понизив тон, словно заговорщики.
– Почему? – спросил Кэлли.
Рейд вздохнул. Он сел на маленький стул у кровати, не оставив Кэлли и Доусону никакого иного выбора, как усесться на кровать, что они и сделали, расположившись бок о бок, вроде пассажиров в поезде. Кэлли рассматривал Рейда. Мужчина казался погруженным в какие-то свои мысли. У него была борода, за которой он не следил – с одной стороны отросшая немного больше, и мелкие локоны, как у Синей Бороды. Его лицо выражало какое-то свойство натуры, которое словно впиталось в его поры. Присмотревшись получше, Кэлли понял, что это была доброта.
– Ну... – заговорил Рейд, не поднимая головы. – Мы встретились около четырех лет назад. Даже четыре с половиной. Мы были с ней вместе... три года, так? Да, что-то около того. Я хочу сказать, были вместе большую часть времени. У Сюзанны была комната в доме, принадлежащем одному парню, Генри Норту. Она боялась потерять свою независимость, которая была для нее чем-то вроде символа, понимаете? Но главным образом она была со мной.
– Здесь? – спросил Доусон.
– Здесь?! – Рейд произнес это так, словно эта мысль слегка поставила его в тупик. – Нет, не здесь. У нас была квартира, достаточно большая и ближе к центру города. Отец регулярно выдавал ей деньги. А немногим больше года назад Сюзанна продала эту квартиру. Пожалуй, почти два года назад. – Временная шкала, кажется, имела для Рейда важное значение.
– И она никогда не жила здесь? – спросил Кэлли.
– Она заходила повидаться со мной. Иногда, бывало, и оставалась. Я бы не назвал это ее житьем здесь. – Глаза Рейда вдруг встретились со взглядом Кэлли. – Я не понимаю, зачем все это? Она мертва. А этот снайпер...
– Возникла необходимость вернуться назад. Снова взглянуть на все это. Мы ничего не слышали о вас во время первых опросов.
– Взглянуть на что?
– Мы и сами не знаем. На что-нибудь.
– Она от вас ушла, – сказал Доусон.
Внезапный переход вызвал у Рейда улыбку, и Кэлли снова увидел это: доброту, мягкость... и еще усталость.
– Это зависит от того, что вы имеете в виду, – сказал Рейд.
– Оставила из-за кого-то другого, – упорствовал Доусон.
Кэлли подумал, что Доусону не стоило бы играть такую роль. А улыбка словно застряла на лице Рейда.
– Мы с Сюзанной, так или иначе, еще оставались вместе. Просто стали видеться не так часто. В каком- то смысле это было немного похоже на брак.
– И в каком же это смысле? – не унимался Доусон.
– У нее была одна связь. Была около полутора лет. – Рейд говорил это непосредственно Доусону, говорил спокойно и негромко, как бы отвечая на вызов.
– И вы не возражали? – нанес ответный удар Доусон.
– Ну, я съехал с той квартиры, снял в аренду этот дом, что, по правде говоря, мне не по карману. Ну а Сюзанна продала квартиру, и это оказалось более чем символично. Я по-прежнему любил ее, скучал по ней, я пытался понять, что она чувствует... Я надеялся, что это нечто такое, с чем она в конце концов сумеет справиться, и, стало быть, мы смогли бы снова быть вместе. Ну и что же это говорит вам?
– А вы знаете отца Сюзанны? – спросил Кэлли.
– Нет.
– Сюзанна вообще-то говорила о нем хоть что-нибудь? О его деловой деятельности и так далее?
– А почему вы это спрашиваете? – заинтересовался Рейд. Но Кэлли не ответил, и Рейд в конце концов сказал: – Все, что Сюзанна когда-либо говорила о своем отце, – это что он был перворазрядным дерьмом и не замечал ее большую часть жизни. Он, по ее словам, считал, что деньги прекрасно заменяют любовь. Нет, я никогда не видел его.
– А я видел, – сказал Кэлли, не особенно вдумываясь в назначение своей неожиданной реплики.
– Так дело в нем? – негромко засмеялся Рейд. – Я не испытываю особого восторга от этих долгих разговоров о Сюзанне. Я все еще люблю ее.
Прямота этого последнего сообщения заставила Кэлли приступить к делу. Он сказал:
– Да, я думаю, что дело в нем.
Когда они вернулись в прихожую, ребенок стоял у двери комнаты и готов был вот-вот расплакаться. Рейд поднял девочку на руки, и она тут же уткнула лицо ему под мышку, цепко обхватив обеими руками его шею. Открыв входную дверь, Кэлли задержался, чтобы еще разок взглянуть на Рейда. Тот обернулся тоже, чтобы скорее прикрыть девочку от взгляда Кэлли, чем для того, чтобы попрощаться.
– Вы бы хотели узнать имя? – спросил он.
– Да, – кивнул Кэлли.
– Йорк. Алекс Йорк. Он есть в адресной книге, живет на Дэйвс-роуд.
– А ее как зовут?
Девочка пугливо прижалась к Рейду поплотнее. Кэлли даже показалось, что она прячется от звука его голоса. Рейд машинально погладил ее по голове.
– Дэйзи, – ответил он.
Доусон втиснул автомобиль в поток транспорта и почти сразу же остановился.
– Было бы слишком большим удовольствием ехать в этом проклятом городе на третьей скорости, – сказал он. – Я все-таки не понимаю. Он что, не был против? Против другого ее приятеля, этого Йорка?
– А ты-то как думаешь?
– Но он же ничего не делал!
– Чего не делал?
– Да не знаю я! Ну, дал бы ему по морде.
– А ты, верно, так бы и поступил, а?
– Ну, наверное, как-нибудь в этом роде.
Кэлли послышался отголосок какой-то давней обиды Доусона. И к своему удивлению, он спросил:
– И что же, помогло бы это?
– Самому ему особенно не помогло бы, – ответил Доусон, – но мне от этого могло бы стать легче.
А ведь что-то еще было в лице Рейда, помимо печали и доброты. Кэлли напряг память, пытаясь определить это. Он как бы услышал голос Рейда: «Я пытался понять, что она чувствует...» Кэлли снова
