– А имя, которое она дала вам...
– Шмидт.
– Да.
– Ну, это все, что она мне дала. Отдел искусства и древностей сейчас проверяет дела ее мужа. А она исчезла.
– Вам нравится эта теория, не так ли? Массовые убийства, чтобы прихлопнуть одного.
– Я говорю вам то, что узнал от нее. После того как убили Хэммонда, им позвонили по телефону, пригрозив, что с ними будет то же самое, если они не отменят сделку. Чего ради она стала бы выдумывать это? Да и как бы она смогла? Это должно быть правдой.
Протеро снова взглянул на рапорт, отыскивая другое имя.
– Кемп – это предположение, – сказал он.
– Кемп – это зацепка. А что сказал Латимер?
– Мы разговаривали с департаментом полиции США в Таксоне, – с энергичным вздохом сказал Протеро. – Вы тоже можете поговорить с ними. Они, кажется, против этого не возражают. Но, как они заметили, нет никакой гарантии, что их мнение не переменится.
– Почему?
– Они знают о том, что известно Биньону. Ясно, что это не произвело на них особого впечатления. Все это слухи, если следовать их мнению. Этот Кемп, кажется, важная шишка. Мало кто видел его, но, когда у местных школ и больниц возникает нужда, он присылает им чеки.
– А с кем мне связаться?
Протеро приподнял какую-то бумагу со своего стола, взглянул в нее и отшвырнул обратно.
– Бек, – сказал он.
– Вы с ним, с Беком, говорили, когда звонили туда?
– Среди прочих.
– На какое время я могу поехать?
– Прежде чем строить какие-либо планы, поговорите с Беком. Позвоните ему.
– Но если я поеду, то на какое время?
– Максимум на неделю. – Протеро перебросил Кэлли ту бумагу через стол. – Поговорите с Беком. А потом – со мной.
На линии был какой-то шум, словно в дальней комнате у Бека упражнялся на своем инструменте кларнетист. Кэлли даже попытался уловить мелодию. Это было что-то напоминающее ему песню Эллы Фицджеральд. Ну, там где: «...если в знать нам хоть немного, что окончится дорога...»
А голос самого Бека звучал так, как будто его мысли были заняты чем-то другим. Проверкой краж со взломом за минувшую неделю или подведением итогов нарушений правил дорожного движения.
– Бросьте это, Кэлли, – сказал он. – Здесь ничего для вас нет.
– Вы говорили с Кемпом?
– Разумеется. Это богатый человек, он коллекционирует картины. Все приобретено законным путем. И у него есть... – Бек вдруг замолчал, и Кэлли представил, как он просматривает свои записи. – Ну эти... бумаги о происхождении. Так? Происхождение?
– Вы говорили именно с Кемпом?
– С его... ну, с этим парнем, который работает на Кемпа. С Генри Глинвудом.
– Кто он такой? Адвокат?
– Ну да. Что-то вроде этого.
– Но не с Кемпом?
– Я проверил. Послушайте, не надо приезжать сюда. Не тратьте зря времени. Мы вынуждены сказать, что не можем вам помочь. Я уже поговорил, вы знаете, с кем только можно. С ФБР... с этими ребятами...
– Так вы знаете Кемпа?
– Разумеется. Он славный парень.
– Мне говорили, что он немного отшельник.
– Ну, ему нравится уединение. Он имеет на это право.
– А что говорят в ФБР?
– Там тоже думают, что он славный парень.
– А вам известно о...
– Мне известно, что у вас там пропали какие-то картины. Ну и что? Это никак не связано с Кемпом. Никак. Вы же не можете придраться к парню такого полета без... Я хочу сказать, что вам надо бы для этого иметь хоть что-то.
– Хорошо, – сказал Кэлли.
– Я сожалею.
– Ничего, все нормально.
– И сожалею, что лишаю вас такого путешествия. Сейчас в Аризоне отличный сезон.
– Как-нибудь в другой раз.
– Приятно было поговорить с вами, Кэлли.
И снова эта мелодия: «...этот знакомый звук: тук-тук, да тук-тук, да тук-тук...»
Латимер вошел в свой кабинет, чтобы ответить на звонок.
– Ну, так лучше? – спросил Бернард Уорнер.
– Лучше, чем что?
– Чем звонить тебе на службу?
– Отчасти. – Голос Латимера был полон неприязни.
– Ты не обязан любить меня, Латимер, – сказал Уорнер. – Это не важно. Ты просто не вешай трубку – этого вполне достаточно.
– Ты от меня ждешь слишком многого.
– В самом деле? Ну давай тогда поговорим о том, чего ты сам ждешь. Я тут читал твои речи. Видел отчеты о них в газетах, да и по телевизору тоже передавали. Они вроде бы полны упоминаний о разных возвышенных вещах. Всякие там высокие моральные материи... Идеалы. Знамена, которые нужно поднять. Вершины, которых надо достичь. Но то, что мне известно о тебе, вообще-то не слишком возвышенно, а? Я знаю кое о каких вещах, которые тебе нравится делать, и знаю людей, с которыми тебе нравится это делать. И ты ждешь, надеешься, что я буду держать это в секрете, в секрете от твоей жены, от твоих детей, родных, твоего начальства – словом, от всего мира. – Уорнер помолчал, но не для того, чтобы побудить Латимера ответить. Он выстраивал следующую фразу: – Кэлли хочет поехать в Аризону.
– Да.
– И что там ответили?
– Я не думаю, что ему там будут очень рады.
– А он это знает?
– Полагаю, что да. Они дали мне для него контактное имя, ну, просто такая форма отказа, чтобы отмахнуться. Они попросту не желают об этом знать. – Латимер поколебался, а потом добавил: – Как и я.
– Я тебе уже сказал достаточно, повторять не собираюсь. Что тебе там удастся разузнать с помощью Кэлли – твоя проблема.
– И твоя тоже. Я не единственный, кому станет известно об этом. Он докладывает некоему Протеро, а не непосредственно мне. И еще есть его сержант, Доусон. Кэлли делится с ним, я полагаю.
– Это становится проблемой, – сказал Уорнер и замолчал.
– Что ты собираешься...
– Заткнись, – сказал Уорнер. И после новой паузы: – Что собирается делать Кэлли?
– Он хочет поехать. Он попытается убедить меня, что это необходимо. Будет лгать насчет ответа из Аризоны.
– Он может проделать это и надеяться потом выйти из воды сухим?
– Он прекрасный сотрудник, занимающий ответственный пост. Мы же тут не скот гоняем. Мы читаем донесения и на этом строим свои суждения.
