свободного времени они убивают, мошенничают, грабят и все прочее. И это не мешает им жениться, иметь детей, быть обыкновенными...
«Обыкновенными»? – Буллен обдумал эту мысль, и она не вдохновила его.
– Вы вот недавно сказали: «Кто-то всегда знает», оставив непроизнесенным вопрос: «Почему же они не рассказывают?» Я тоже над этим думал. Видимо, это потому, что они могут убеждать себя, что на самом деле ничего этого нет: этой проблемы, бремени этого знания. А, кроме того, как они могут знать? Разве они видят это? Нет. Разве им рассказывают об этом? Сомнительно. Разве они хотят видеть это или знать об этом? Почти наверняка нет. Муж уходит из дому. Через некоторое время возвращается. Совсем так, как делают большинство мужей. Только этот вот убивает или грабит. Но это ведь не дома, где бы это ни происходило, где-то там еще. А дома все совсем не так. Все вполне обыкновенно.
– А жена Росса?
– Я думаю, что ситуация перестала быть для нее обыкновенной не так уж и давно.
– Он сумасшедший. Вы ведь это хотите сказать? Он безумен?
Кэлли поглядел в окно. Спустя некоторое время он сказал:
– Я не знаю. Я не знаю, что это означает.
Он позвонил Элен в восемь часов из своего гостиничного номера. Гремел оркестр в полную мощь. Это была середина финала. Послышался легкий стук, когда телефон поставили на стол. Кэлли не расслышал этого, но представил, что она попросила подождать. Музыка смолкла, и она вернулась.
– Это я, – сказал он. – Это был Моцарт?
– Для тебя все Моцарт. Ты деревенщина. – Судя по голосу, она была слегка пьяна. – Это правда... ну, что ты поймал его?
– Да. Думаю, что так.
– Ты не уверен?
– У него была винтовка. Та самая.
– И это все?
– Он сознался.
– Ты ему веришь?
– Да.
Потом наступило молчание. Это была манера Элен спрашивать: «Что тебе нужно?» Он сказал:
– У меня к тебе одна просьба.
На этот раз он услышал, как она произнесла:
– Подожди минутку. – И с небольшого расстояния донеслись тихие звуки, которые означали: джин, стакан, тоник. Элен сказала: – Вряд ли тебе удастся что-нибудь от меня получить. Я не знаю, почему я вообще позволяю себе разговаривать с тобой.
– Есть одна галерея... галерея Портера. Ею руководит человек по имени...
– Ральф Портер, да.
– Ты его знаешь?
– Знаю о нем.
– У него есть ряд партнеров, вкладчики, члены правления, ну как они там еще называются...
– Надеюсь, что есть.
– Там есть парочка, о которой мне страшно нужно знать. Две женщины. Элисон Траверс и Мари Уоллес.
– Ты просишь меня сделать это по старой дружбе?
– Ради Бога, Элен.
– Просто как приятель, как дружок, ты не держишь на меня никаких обид?
– Только вот это дело. Я же сказал тебе. Я должен закончить с этим делом. А потом я сделаю то, о чем ты просила. Уйду оттуда и начну новую жизнь. Я хочу этого. Я хочу этого с тобой. Только вот это дело. – Он помолчал. – Мне нужно знать, кто они такие, эти две женщины. Ты же занимаешься всем этим. Если ты спросишь кого надо, кто-то должен знать.
– Робин, послушай...
– Единственное, что тебе придется...
– Пошел в задницу, ладно?
– Но я только...
– Пошел прямо в задницу.
Было невозможно поверить, что они так и не двигались. Ее рука все еще лежала на его руке, клин из подушек так и оставался за его спиной. Они были бок о бок, глядя прямо перед собой, король и королева, ожидающие появления придворных. Кэлли посмотрел сквозь прозрачную панель, и голова Энджи чуть-чуть повернулась. Он отправился во флигель подождать. Она пришла, неся два картонных стаканчика с чаем, и рассеянно передала один из них Кэлли, кажется не замечая, как она этим отрекламировала себя хорошей хозяйкой. Кэлли сел на диван, она – в кресло: его место и ее место. Энджи ссутулилась над чаем, положив локти на колени, как будто чтобы утишить боль в желудке.
– Сколько времени могу я еще быть с ним?
– Несколько часов. До завтрашнего утра.
– И что будет дальше?
– Я не знаю.
– Если он расскажет вам то, что вы хотите знать? Расскажет мне?
– Ничего не будет.
– Никакой разницы?
– Ну а какая может быть разница? – широко развел Кэлли руками. – Он убил так много народа. Чего вы хотите? Не двадцать пожизненных заключений, а пятнадцать?
– Тогда чего ради я делаю это?
– Эрик признает свою вину.
– Что?
– Я не прошу вас соглашаться со мной. Я не прошу вас ничего говорить. Просто слушайте. У вашего мужа не тот сорт работы, что у большинства мужей. Вы это знаете, но ни вы, ни он не желаете говорить об этом. Что ж, хорошо. Я не хочу слышать о прошлом. Я вот о чем говорю: он работал внештатно, люди время от времени давали ему задание. Он сделал то, что сделал, не потому, что на него блажь нашла. Поначалу нет. Кто-то поручил ему это. Вы понимаете, Энджи? Это была идея кого-то другого. И то, что происходит с ним сейчас, то, что происходит с вами, – все из-за этого. Из-за кого-то другого.
– И вы хотите знать, кто он?
– Он. Они. Как правильнее сказать... Я не знаю. А Эрик знает.
– А что это даст, если я добуду их имена? Что это даст Эрику и мне?
Кэлли медленно покачал головой, словно эту головоломку ему было не под силу решить.
– Спросите что-нибудь попроще. – Потом он добавил: – Кто-то ведь виновен в этом. Почему вы здесь? Что вас привело сюда? Подумайте об этом. Разве вам не кажется, что кто-то виноват?
Здание пощелкивало и постукивало – звуки, слышные только по ночам. Шаги, когда никто не показывается. Кэлли дремал на кушетке, то просыпаясь, то засыпая, как будто что-то оказывалось то в фокусе, то вне фокуса.
Он прогуливался с Элен по парку, она что-то говорила, но сон отключил звук. На вершине Бетел-Тора Гуго Кемп размахивал обеими руками над головой, то ли приветствуя, то ли предостерегая. Рядом с ним стояла Энджи Росс, держа в руках листок, вырванный из блокнота.
Глава 51
Когда Росс думал о торфянике, перед глазами вставала только одна картина: он стоит на вершине Бетел-Тора, а Мартин по-змеиному спускается к нему по склону холма. Он прокручивал в мозгу эту картину снова и снова, подобно упущенной возможности. Иногда он понимал, что не видит, не чувствует окружающий мир таким, каков он на самом деле. Сознание заполняли обрывки снов. Темный ангел, темное пришествие, человек-птица. Он не мог никому рассказать об этом сне, но хотел бы это сделать.
Мартин, спускающийся по склону, и он сам на вершине... Есть еще одно правило: наступай, когда у тебя
