— Паук? Краб? — спрашивали мы, но он молчал.
Мы вынуждены были оставить старому вождю почти все вещи и вдвоем двинулись в глубь самых отвратительных в мире джунглей. Нам предстояло пройти тридцать миль, мы же делали в день не больше четверти… Жуткие места! Нечем было дышать: тяжелое зловоние душило нас. Так я узнал, как пахнет смерть.
Наконец гниющая низина осталась позади. Наш путь пошел по склону вверх, и через несколько дней мы вышли на плато. Перед нами расстилалась небольшая равнина, ее всех сторон окруженная джунглями, в самом центре которой на дне огромного кратера лежал обломок скалы
Когда мы подошли ближе, наши души затрепетали от восторга: вместо скалы мы увидели машину гигантских размеров. По форме она напоминала грушу, в основании диаметром шестьсот футов и в тысячу футов длиной. Я не мог определить, из какого металла она была сделана, так как ее покрывала твердая корка слежавшейся пыли. После долгого, внимательного изучения нам удалось отыскать следы некогда существовавших сложнейших механизмов. По величине кратера мы определили, с какой силой машина столкнулась с землей, но откуда она взялась оставалось для нас загадкой.
— Это открытие века! Неопровержимое доказательство того факта, что нашу планету посещали инопланетяне, о чем я всегда говорил и в чем всегда был убежден! — воскликнул Леовард,
На третий день профессор нашел металлическую пластину. Целые сутки мы очищали ее от пыли, без сна и отдыха, почти все двадцать четыре часа. Наконец на ее поверхности начала проступать таинственная паутина линий, испещренная загадочными рисунками и знаками. Леовард не мог оторвать от нее взгляда, он постоянно держал ее в руках, что-то вымеряя и высчитывая. На пятые сутки, перед рассветом, с криками восторга он разбудил меня и объявил:
— Это карта, звездная карта! Они прилетели с Марса! — И он показал мне, каким путем древнейшие исследователи космоса проследовали от Марса, через Луну до Земли.
— Катастрофа на базальтовом плато, среди зеленого ада джунглей? — изумился я.
— Да, но были ли тогда джунгли? Это могло случиться пять миллионов лет назад.
— Чтобы похоронить Рим, потребовалось несколько столетий, а вы говорите миллионы лет, — возразил я.
— Гудбоди, как вы не понимаете, она могла и не быть на поверхности! Мы находимся в регионе активной вулканической деятельности: одно небольшое движение пластов земной коры — и под землей может оказаться целый город, а через миллионы лет останки этого города, при удачном стечении обстоятельств, будут выброшены на свет божий.
— Кем же они были? — спросил я.
— Не знаю. Очевидно, их природа значительно отличалась от нашей; не приспособленные к жизни в земных условиях, они вымерли. Впрочем, они могли погибнуть и в катастрофе. Все в этом мире бренно мой дорогой Гудбоди.
Надо было готовиться к наступлению ночи. Мы развели огонь, и Леовард лег спать. Я же сидел у костра. Мы всегда спали поочередно, охраняя друг друга. От кого?.. От ягуаров, кабанов, змей?.. За время, что мы были на плато, никто из этих животных не забирался сюда. Ничего привлекательного для них тут не было. И все же во мне безотчетно сидел страх.
Тяжесть прошедших тысячелетий давила на меня. Преклонение перед древностью, скажете вы, священный трепет червяка перед обрушивающейся на него беспечной ножкой ребенка?.. Нет, во мне был страх, ужас быть раздавленным… Я задремал. Огонь становился все слабее, головешки перемигивались на ветру красными огоньками. И вдруг я почувствовал на себе взгляд.
Вскочив, я увидел в семи шагах от себя люминесцирующие глаза. «Ягуар», — пронеслось в голове. Я схватился за ружье и взвел курок. Но это был не ягуар. На меня смотрели в упор множество светящихся зеленых глаз. Они окружили меня мерцающей цепочкой движущихся огней, похожей на опаловое ожерелье, и еще я ощутил невыносимую вонь.
Страх имеет свой запах. И болезнь имеет свой запах, спросите любую сиделку. Эти запахи вынуждают здоровых животных драться насмерть или бежать прочь. Я вскинул ружье и выстрелил. Гулким эхом прокатилась по джунглям щебечущая, щелкающая волна разбуженных птиц и обезьян
И потом, благодаря Богу, наступило утро. Со смешанным чувством страха и отвращения я подошел к трупу существа, которому я попал между глаз. Под утренними лучами солнца оно было серым и одновременно твердым и студенистым. Внешне оно совсем не походило на человека У него были большие, навыкате, глаза, полуприкрытые тонкой пленкой век, ослизлая, сочащаяся влагой кожа и непропорционально раздутая голова.
Леовард убеждал меня в том, что я должен преодолеть, как он выражался, «ребяческое отвращение» и изучить вместе с ним природу этих странных животных. Он конечно, был совершенно далек от биологии и не имел профессиональных знаний для такого рода деятельности. В экспедиции я занимал штатную должность зоолога и обязан был сам заниматься подобными исследованиями. Микроскопы и другие точные приборы были потеряны, и мне пришлось орудовать ножом и хирургическими щипцами. Что же я обнаружил? Что у этого существа четыре фута роста, что оно имело рудименты некогда сложной нервной системы и головной мозг величиной с грецкий орех. Как видите, достижения мои были невелики.
В лаборатории с ассистентом я бы намного тщательнее провел исследование и, возможно, нашел бы нечто поразительное, но, повторюсь, вооружен я был лишь охотничьим ножом и хирургическими щипцами: ни микроскопа, ни химических реактивов и в помине не было. Несколько часов возился я с ним и никогда не забуду, чего это мне стоило. Поминутно, зажав нос, я отбегал в сторону отдышаться, настолько невыносимый был запах. Мое мучение было прервано неожиданным образом. Стоило солнцу подняться повыше, как предмет моих научных интересов прямо на глазах стал таять. В девять часов утра мне уже не с чем было работать: осталась серая клейкая лужа и два зеленых глаза, плавающих в ней наподобие поплавков. Вы помните, с каким звуком выскакивает пробка из бутылки шампанского? Вот с таким звуком они внезапно друг за другом лопнули, обдав меня зловонием и подняв на луже рябь, маслянисто поблескивающую на солнце. Наблюдать дальнейшее я был не в состоянии.
Когда через несколько часов я вернулся, там ничего не оказалось! Лужа испарилась. Наукой описаны подобные случаи, вспомните хотя бы медузу. В жаркий день на берегу она исчезает буквально за считанные минуты; на песке остается только липкое пятно.
У Леоварда побелело лицо, когда он узнал об этом.
— Не дьявол ли это? — спросил он.
Что я мог ответить ему? Происходящее было выше моего понимания. Как ученый, я обязан был продолжать исследование, но силы мои истощились
— Прекратите истерику, Гудбоди — набросился на меня Леовард. — Возьмите себя в руки Нельзя заниматься наукой и не быть готовым ко всему, даже к самому худшему. Наука требует жертв.
— Профессор, в своей жизни я достаточно повозился со всякой дрянью, но это что-то ужасное и непереносимое.
У меня, в конце концов, тоже есть нервы.
— Может быть, нам вызвать сюда психиатра?
Я отважился заметить ему, что он в последнее время избегает близко подходить ко мне, и пообещал убить еще одно животное, если у него появится желание продолжить мою работу.
— Только из уважения к вашей благородной страсти, дорогой профессор, сказал я, — а меня увольте! Леовард отказался: у него было мало времени.
— Мне необходимо еще многое понять, — сказал он, — но у меня теперь уже нет никаких сомнений, что машина с Марса.
После этого случая между нами словно пробежала кошка: мы перестали разговаривать. Леовард по- прежнему копался в марсианском хламе, а я принялся за составление гербария. Растения в том месте росли удивительные, и мне было интересно находить все новые и новые экземпляры. Тем более что занятие это успокаивает нервы
Однажды утром, уж не помню какого дня, я отправился в джунгли. У меня было отвратительное настроение. Всю ночь мучили кошмары, хотелось все бросить и бежать отсюда. Нервы не на шутку расшатались, и я дошел, до того, что даже боялся обернуться.
Вы можете знать или не знать этого, но из всех животных, населяющих джунгли, самый неуязвимый и
