которые, несмотря на то, что с каждым днем их отношения становились все более тесными, ошеломили Эрбийона. Так вот какое банальное горе скрывалось за этим незаурядным и переполненным тончайшими мыслями лбом. К большому дружескому расположению молодого человека добавилось легкое презрение. Он был еще не способен понять, что можно страдать из-за женщины.
Они пошли дальше. Ветер расчистил небо от облаков, которые теперь внушительной когортой неслись на восток.
– Скажите, ответьте мне, – нервно спросил Мори. – Вашу любовницу можно назвать загадочной? Случается ли ей внезапно замыкаться в себе, молчать, что бывает даже хуже скандалов? Не кажется ли ее любовь слабеющей, затененной неясными мечтаниями? Приходится ли вам читать в ее глазах раскаяние или невыносимую жалость?
Тогда, словно желая отомстить за такой настойчивый допрос, за разочарование, вызванное в нем Клодом, а также лелея смутное желание продемонстрировать внимательному собеседнику всю полноту своего счастья, Эрбийон образу, нарисованному Мори, штрих за штрихом противопоставил портрет Денизы, так как он его видел.
Он описал изумительную радость, сопутствующую их встречам, ее легкий веселый нрав, ее свежесть, изобретательность, с гордостью рассказал о ее непринужденности и, наконец, о порыве, приносящем ее к нему.
Каждое его слово еще больше вгоняло Мори в тоску.
– Довольно, – пробормотал он. – Все это ни к чему. Вы слишком молоды.
С ними поравнялась машина эскадрильи.
– Господин лейтенант, – обратился к Мори шофер, – в связи с прояснением погоды капитан ожидает вас и лейтенанта Дешана.
– Он у Флоранс, – крикнул Эрбийон.
– Я туда и направлялся, – ответил шофер с понимающей улыбкой.
Тели уже приказал выкатить самолеты обоих пилотов. Заметив Клода, он издалека закричал:
– Вы, Мори, прокатите меня до линии фронта.
Эрбийон в очередной раз им восхитился. Подобно тому, как с вновь прибывшими наблюдателями он всегда летал на линию фронта сам, избегая подвергать своих товарищей опасностям полета с еще неопытными новичками, так и наблюдателей он никогда не доверял новому пилоту до тех пор, пока сам не проверит их мастерство и отвагу. Таким образом все опасности этих первых летных часов, когда ненаметанный глаз слишком поздно замечает смертоносного противника и неприученные руки с трудом управляют самолетом и пулеметами, были его привилегией.
– Обедайте без нас, – продолжал Тели, обращаясь к Жану, – и скажите Дешану, чтобы догонял нас над Дорогой Дам.
– Вы не позволите мне полететь вместе с ним, господин капитан?
– Нет, господин стажер, он числится в экипаже с Живалем. Вы пока не заслуживаете другого пилота, кроме меня.
Все только приступили к еде, когда вошел Дешан в своей меховой куртке.
– Моя тачка барахлит, – раздраженно сказал он. – Будет готова только через полчаса.
Съел он мало и все время ворчал:
– Дорога Дам – дурное местечко. Новичок не сумеет оттуда вывернуться.
– Да успокойся ты, – сказал Марбо. – В каких только переделках Тели не побывал.
– Да, но тогда рычаг управления он держал в своих руках.
Не в состоянии усидеть на месте, он отправился на летное поле. По звуку мотора, раздавшемуся над крышами бараков, все поняли, что он улетел.
После обеда Марбо, как обычно, направился к двери, чтобы закурить свою трубку. Старый капитан Ройар, который никак не мог приспособить свою память к причудливым сигналам азбуки Морзе, расположился возле аппарата беспроволочной системы связи. Новий, Шаренсоль и «доктор», обычно игравшие с Тели в бридж, попросили стажера заменить капитана на время его отсутствия.
В этот момент Марбо позвал их.
– Идите-ка сюда, посмотрите, Мори возвращается.
– Как-то странно он летит, – сказал Новий. – Слишком рано сбросил газ.
Самолет снижался медленно, почти незаметно, как будто пилот боялся слишком быстро потерять высоту.
– Наверняка у них какие-то неполадки или еще что-нибудь, – сказал Марбо.
Крик радости вырвался у них, когда они увидели, как из приземлившегося, наконец, самолета, выпрыгнули Тел и и Мори. Капитан оживленно заговорил:
– Приземление очень хорошее, но там вы слишком поздно сделали спираль. Поэтому они нас и задели.
– Вас что, подбили? – спросил Марбо.
– Классно, – весело отвечал Тели, – четыре «фоккера» над нами. Они пробили нам радиатор. К счастью, мы были высоко и Мори возвращался как настоящий парусник.
– Повезло ему, – сказал Эрбийон. – Сражение при первом же вылете.
– Не огорчайтесь, молодой человек, – заметил Марбо. – На вашу долю еще хватит убойных снарядов, и, встретившись с ними, вы не станете больше собой гордиться, я вас уверяю.
– Пошли есть, – воскликнул Тели. – Я умираю от голода, а остальные…
Вдруг он остановился.
– А где Дешан?
– Он вылетел тебе навстречу всего четверть часа назад, из-за какой-то неисправности в моторе.
– Он натолкнется на патруль. За кого-нибудь другого я бы волновался, но у него зоркий глаз.
В столовой он заметил розданные карты.
– Начинайте партию, – сказал он. – Эрбийон, поиграйте пока за меня и смотрите не подведите.
Стажер выиграл и, очень довольный, вставая, сообщил об этом капитану.
– Отлично, мой мальчик, – ответил тот. – А теперь дайте-ка и мне побороться за собственную удачу.
Садясь на свое место, он сказал:
– Дешан, наверное, еще меня там ищет.
Пока игра шла своим чередом, Эрбийон подошел к Мори:
– Ну, как впечатления после первого боя? – спросил он.
Клод уже, было, заговорил, но внезапно передумал и с мягкой улыбкой пробормотал:
– Простите меня за то, что я не дам вам ответа. Сначала я хотел бы рассказать о них кое-кому другому.
Жан вернулся к столу, где шла игра в бридж. Тели играл с тем пылким и ребяческим задором, с которым делал абсолютно все: исполнял ли кадриль эскадрильи или сражался. Его запал, как обычно, задавал тон остальным, и партия вместе с ним казалась более живой и более занятной.
Марбо, карауливший у двери, вмешался в разговор:
– Смотри-ка, Тели, Дешан не возвращается. Складка легла на лоб капитана, но он сказал:
– Он уже целую неделю не вылетал, ему хочется проветриться.
Вызывающее везение сопутствовало Новию, и Тели решил во что бы то ни стало его обыграть. В этой борьбе час пролетел незаметно. Скатерть медового от солнца цвета внезапно потускнела. Глаза обратились к небу. На него беловатыми клочьями наползали густые тучи.
– Дешан скоро вернется, – машинально сказал капитан.
Однако голос прозвучал как-то странно и удивил его самого. Он выдавал беспокойство, которое до сих пор им не осознавалось и которое Тели почувствовал также явно у других. Тем не менее никто из них этого не показывал. В эскадрильи знали, что говорить о несчастье – значит его притягивать.
Они опять углубились в игру, но, охваченные глухим беспокойством, сидели как на иголках. Пальцы судорожно вцепились в карты.
– Почти ничего не видно, – вдруг сказал «доктор».
