– Это что же? – простодушно осведомилась Кнопка.
Готфрид Клеппербейн грозно загородил ей дорогу.
– Сама знаешь, не строй из себя дурочку, дорогуша!
Кнопка хотела войти в дом, но он не пускал ее. Тогда она встала рядом с ним, заложив руки за спину и подняла удивленный взор к небу, словно заметила там то ли дирижабль, то ли майского жука на коньках, то ли еще что-то в этом роде. Мальчишка, конечна же, тоже поднял глаза, и тут она пулей пронеслась мимо него, так что Готфрид Клеппербейн, как говорится, остался с носом. Очень удачное выражение!
Глава вторая
АНТОН ДАЖЕ УМЕЕТ ГОТОВИТЬ
После обеда у фрау Погге началась мигрень. Мигрень – это головные боли, даже если голова вовсе и не болит. В таких случаях толстая Берта должна опускать в спальне жалюзи, чтобы там было темно, как ночью. Фрау Погге улеглась в постель и сказала фройляйн Андахт:
– Пойдите погуляйте с девочкой. И непременно возьмите с собой собаку! Мне необходим покой. И смотрите, чтобы ничего не случилось!
Фройляйн Андахт направилась в детскую, за Кнопкой и Пифке. И угодила в самый разгар театрального представления. Пифке лежал в Кнопкиной кровати, так что виден был только его нос. Он как раз играл волка, только что сожравшего бабушку Красной Шапочки. Он, правда, не знал этой сказки, но роль свою исполнял недурно. Кнопка стояла возле кровати в красном берете и с Бертиной рыночной корзинкой на руке.
– Бабушка, – удивленно говорила она, – почему у тебя такой большущий рот?
Затем, изменив голос, устрашающе зарычала:
– Чтоб лучше съесть тебя!
Кнопка опустила корзинку на пол, подошла вплотную к кровати и, точно суфлер в театре, прошептала на ухо Пифке:
– Вот теперь ты должен меня съесть!
Пифке, как уже было сказано, не знал сказку про Красную Шапочку, поэтому он только перевалился на бок и не сделал того, что было велено.
– Сожри меня! – настаивала Кнопка. – Будешь ты меня жрать или нет? – Кнопка топнула ногой и закричала: – Ты что, оглох, окаянный пес? Ты просто обязан меня сожрать!
Пифке рассердился, вылез из-под одеяла и усевшись на подушке залаял во весь голос.
– Ну ни капли таланта! – возмутилась Кнопка. – Никудышный из тебя артист!
Фройляйн Андахт надела Пифке, не подозревающему о том, что он волк, ошейник, прицепила поводок, напялила на Кнопку синий плащ с золотыми пуговицами и сказала:
– Надень панаму, мы идем гулять.
Вообще-то Кнопка предпочла бы надеть берет, но фройляйн Андахт пригрозила:
– В таком случае ты не пойдешь к Антону.
И это подействовало.
Они вышли из дому. Пифке сразу же уселся на мостовой, так что гувернантке пришлось изо всех сил тянуть его.
– Опять он не желает ходить! – сказала фройляйн Андахт и взяла его на руки. Теперь он висел у нее под мышкой наподобие попавшего в аварию носового платка, и недовольно сверкал глазами.
– На какой улице живет Антон, ты запомнила?
– Артиллериштрассе, пятый этаж, направо.
– А номер дома?
– Сто восемьдесят разделить на пять, – отвечала Кнопка.
– Почему ты просто не скажешь: тридцать шесть? – поинтересовалась гувернантка.
– Так легче запоминается, – заявила Кнопка. – Кстати, Берта, кажется, что-то пронюхала, она говорит, что в доме уходит прорва спичек, как будто их кто-то жрет. Только купит, а их уже нет. Надо надеяться, все останется в тайне. Этот Клеппербейн опять мне угрожал. Требует десять марок, а не то он нас выдаст. Если он расскажет директору… Ой, такое будет!…
Фройляйн Андахт ничего ей не ответила. Во-первых, она по природе была не слишком разговорчива, а
