владелец большой пароходной линии. Эдуард — мой друг.
— Ага! — сказала она.
— К сожалению, он со вчерашнего дня похудел.
— Владелец пароходной линии или ваш друг Эдуард?
— Снеговик, — пояснил он. — Солнце очень пригревало.
Они смотрели на снеговика и смущенно молчали.
— Мы окрестили его Казимиром, — сказал он через некоторое время. — У него голова яйцом. А в таком случае зваться Казимиром лучше всего.
Она понимающе кивнула и показала на мишек, сидевших рядом с Казимиром.
— Они превратились в белых медведей. Совсем перекрасились. Ну как это называется?
— Мимикрия, — подсказал он.
— Я такая забывчивая, — сказала она. — В научной терминологии.
— Вы надолго сюда? — спросил он.
Она покачала головой.
— Нет, скоро вернусь в Берлин.
— Я тоже из Берлина, — сказал он. — Какое совпадение!
Тайный советник Тоблер решил после обеда вздремнуть у себя в мансарде. Вообще-то он собирался в Брукбойрене отказаться от этого обычая из уважения к красотам природы. Но увы — годы брали свое. Включив рефлектор Иоганна, он лег на кровать и заснул. Неожиданно кто-то рывком отворил дверь. Открыв глаза, Тоблер недовольно уставился на вошедшего. Перед ним был Хагедорн. Молодой человек присел на кровать и спросил:
— Откуда у тебя рефлектор, Эдуард?
— От благотворительного фонда, — ответил Шульце сонным голосом. — Если ты пришел, чтобы спросить меня об этом, мы снова перейдем на «вы».
— Шульце! Дружище! — воскликнул Хагедорн. — Я пропал! Я только что влюбился!
— Отвяжись от меня с твоими дурацкими бабами, — приказал Шульце и повернулся к стене. — Спокойной ночи, мой мальчик!
— Она вовсе не дурацкая баба, — строго сказал Фриц. — Она красивая. И умная! И с юмором. И, кажется, я ей тоже нравлюсь.
— У тебя мания величия! — пробормотал Шульце. — Какая из них: Маллебре или бременская Цирцея?
— Перестань же наконец упоминать их! — возмутился Хагедорн. — Это совсем другая! Она еще не замужем! Но будет, когда я стану ее мужем! С ней тетя. Отзывается на имя «Юлечка».
Вот теперь Шульце проснулся.
— Ты распутник! — сказал он. — Погоди с женитьбой по крайней мере до завтра! Надеюсь, ты не втюрился в дуреху, которая вышла с теткой по имени Юлечка на ловлю мужчин! Не торопись, мы подберем тебе кого надо.
Хагедорн поднялся.
— Эдуард, я запрещаю тебе говорить подобным тоном о моей будущей супруге. Она не дуреха. И не ловит мужчин. Разве я похож на выгодную партию?
— Упаси Бог! — сказал Шульце. — Но она, естественно, уже слышала, что ты престолонаследник!
— Эту чушь она еще никак не могла услышать, — возразил Хагедорн. — Она только что прибыла из Берлина.
— А я просто не разрешаю этого делать, — категорически заявил Шульце. — Я представляю здесь интересы твоей матери. Запрещаю — и все! В один прекрасный день я подыщу тебе хорошую жену.
— Дорогой Эдуард, — сказал Фриц. — Ты хоть сначала посмотри на нее. Когда увидишь, у тебя дух захватит!
Хагедорн уселся в холле, наблюдая за лестницей и лифтом. Пока он нетерпеливо ожидал девушку и мечтал о будущем, его первоначальный восторг сменился глубоким унынием. Он вдруг вспомнил, что на свадьбу нужны деньги, а у него их нет. Раньше, когда он зарабатывал, ему попадались девушки, но не те. А сейчас, когда он полюбил племянницу тети Юлечки, он был без работы и его считали престолонаследником!
— У вас такой вид, словно вы собрались в монастырь, — сказал кто-то за его спиной.
Он вздрогнул. Это была тетиюлечкина племянница. Хагедорн вскочил на ноги. Она села и спросила:
— Что это с вами?
Он долго смотрел на нее, пока она не опустила глаза. Прокашлявшись, он сказал:
— Кроме господина Кессельгута и Эдуарда, об этом никто в отеле не знает. Но вам я скажу. Меня принимают за миллионера или, как утверждает Эдуард, за престолонаследника Албании. Почему — не знаю. В действительности я безработный с высшим образованием.
— Почему же вы не разъяснили это недоразумение? — спросила она.
— Вы правы, — сказал он. — Это следовало сделать. Я и хотел! Ах, какой я осел! Вы очень сердитесь на меня? Но Эдуард посоветовал ничего не объяснять, пусть все остается как есть. Прежде всего из-за трех сиамских котят. Он так любит играть с ними.
— А, собственно говоря, кто такой этот Эдуард? — спросила она.
— Мы с ним выиграли призы на конкурсе. За это нас в отеле бесплатно кормят.
— О конкурсе я читала в газете, — сказала она. — Речь идет о конкурсе, объявленном концерном Тоблера, да?
Он кивнул.
— Значит, вы господин Хагештольц?
— Хагедорн, — поправил он. — Зовут меня Фриц. Они помолчали. Потом она покраснела. А потом сказала:
— Меня зовут Хильдегард.
— Очень приятно, — сказал он. — Самое красивое имя, которое я когда-либо слышал!
— Нет, — заявила она решительно. — Фриц мне больше нравится!
— Я имею в виду женские имена. Она улыбнулась:
— Значит, мы пришли к согласию.
Он взял ее руку, тут же смущенно отпустил и сказал:
— Это было бы чудесно.
Наконец из лифта вышел Шульце. Хагедорн уже издали кивнул ему и сказал племяннице тети Юлечки:
— Вон идет Эдуард!
Она не обернулась.
Молодой человек пошел навстречу другу и прошептал:
— Это она.
— Что ты говоришь! — насмешливо сказал Шульце. — А я думал, что твоя очередная.
Он подошел к столику. Девушка подняла голову, улыбнулась ему и сказала:
— А это, конечно, ваш друг Эдуард, господин Хагедорн? Именно таким я его себе представляла.
Хагедорн радостно кивнул.
— Именно. Это Эдуард. Золотое сердце в грубой оболочке. А это некая фройляйн Хильдегард.
Шульце стоял как громом пораженный, он решил, что у него галлюцинации. Девушка предложила ему сесть. В полной растерянности он шагнул и чуть было не сел мимо стула. Хагедорн засмеялся.
— Фриц, не дурачься, — проворчал Шульце. Но Фриц продолжал смеяться.
— Что с тобой, Эдуард? Ты выглядишь как лунатик, которого вдруг окликнули.
— Неплохое сравнение, — заметила девушка одобрительно.
Шульце наградил ее уничтожающим взглядом.
