Теперь им оставалось лишь запастись оружием.
Женщина облачилась в изорванную клетчатую рубаху, которую давным-давно сняла с убитого рыбака. Она тогда одним мощным ударом топора обезглавила его, чтобы показать Первому Похищенному, как умело и быстро надо делать подобные вещи. Нож рыбака в настоящий момент болтался в притороченных к ее поясу ножнах.
Дети встали, подошли к куче и через несколько секунд были также полностью экипированы.
Глава 4
Ночь
20.20.
Они шли по пляжу, ступая по усеянному
Женщине было хорошо знакомо это место.
Неподалеку отсюда располагалась та пещера, где они пережили Ночь Первых Слез.
А по другую сторону канала, невидимый в темноте, находился остров, на котором она родилась.
Те места она помнила довольно смутно. В голове изредка всплывали воспоминания о том, как на протяжении многих дней они скрывались, пока в конце концов не бежали оттуда, спасаясь от людей с ружьями, разыскивавших тех, других людей, которых они сделали своей добычей. В то время Женщина еще не понимала, что такое ружье, тогда как старшие отлично осознавали исходившую от него угрозу и потому приняли решение податься на большую землю.
Она помнила, что рыбы вокруг того острова водилось просто навалом, а на нем самом было много птиц, и хотя праздники устраивались крайне редко, все равно охотиться там было одно удовольствие.
Сейчас же, когда она повзрослела и стала главой семейства, охота всегда оказывалась сопряженной с опасностью. Повсюду ходили люди с ружьями, а потому следовало всегда заранее планировать предстоящие действия и вообще проявлять максимум осторожности.
Первому Похищенному нравилось изображать из себя лидере – в конце концов, он ведь был старшим мужчиной в семье. Однако никаких планов он строить не умел и понятия не имел о том, что такое осторожность. А потому никаким лидером он на самом деле не был. И не мог им быть. В сущности, его действиями руководила одна лишь глупая гордыня, когда он с топором через плечо шагал – вот как сейчас – на шаг впереди нее. Во многих отношениях Первый Похищенный и до сих пор оставался всего лишь большим ребенком.
Шедшая рядом с ней обнаженная Вторая Похищенная оказалась посмекалистее.
От нее исходило какое-то спокойствие, готовность воспринимать вещи такими, какими они были. Умение ждать и рассуждать.
Правда, так было не всегда. На протяжении всего долгого лунного цикла Женщина была вынуждена держать ее в маленькой и темной норе в дальнем конце пещеры, связанной по рукам и ногам, и к тому же ежедневно поколачивать, потому что девчонка постоянно плакала и то и дело вспоминала свою мать. Как ни странно, при этом она ни разу не вспомнила отца, хотя к тому времени ей миновало уже шесть лет, и она могла бы вести себя более солидно.
Со временем плач прекратился, а потом и вовсе стало так, будто она с самого начала жила вместе с ними.
Женщина устремила взгляд в сторону моря. Вот в такую же ночь, когда был высокий прилив, ее семья покидала остров.
От семьи давно уже никого не осталось – всех уничтожили. И вот снова наступили те же черные времена.
Но ей все же удалось восстановить семью, всех их сделать сильными.
По обеим сторонам от нее по пляжу брели дети. Первым шагал Кролик – лучший из всех охотник, хотя во всем остальном полнейший дурень; следом за ним шла пара мальчиков-близнецов, а дальше Девочка, Землеедка и Мальчик с помутневшим глазом. Лишь младенца они решили с собой не брать.
Женщина чувствовала, как в ней шевелится и вздымается исходящая от них сила.
В чем-то ее семья напоминала собой морскую водоросль при отливе – сморщенную на солнце, почерневшую от многих потерь, иссохшую чуть ли не до хруста. А потом море вновь позволяло ей восстать, в очередной раз делая ее зеленой, сочной, полной жизни.
Море было кровью.
Шум прибоя в ночи отдавался в ушах Женщины дивным громом.
20.45.
А ведь он прав, – подумал Питерс. Поиски и в самом деле сильно затруднял высокий прилив, в результате которого пляж в данный момент превратился всего лишь в узкую полоску песка. Это заставляло их то и дело прижиматься к гранитным скалам и тянувшимся у их основания потрескавшимся валунам, поверхность которых стала скользкой от постоянно падавших на них брызг морской воды. Волны стремительно заполняли малейшие расщелины и выемки на берегу, и полицейским приходилось то огибать, а то и перепрыгивать через водные потоки. От зависавшей в воздухе мокрой пыли волосы и одежда Питерса успели основательно отсыреть, а сам он ощущал на губах острый привкус соли. Люди были вконец вымотаны.
Ну что ж, пора было ставить точку.
Стоя в непосредственной близости от тянувшихся ввысь каменных стен, они в любом случае не смогли бы ничего обнаружить. Глядя вверх под столь острым углом, невозможно было определить, что действительно было пещерой – не говоря уж о том, насколько она глубока и можно ли в ней жить, – а что являлось всего лишь трещиной или небольшим углублением в скале.
Патрульные снабдили их тяжеленными фонарями «Мэглайт» на шести батарейках – стоили они недешево, целых сорок долларов, но их мощные лучи все же прорывались сквозь толщу влажного воздуха. Впрочем, даже в их свете все вокруг казалось совершенно одинаковым, так что различить что-то особенное было определенно невозможно. С таким же успехом можно было надеяться разглядеть в стене отверстие от гвоздя, если сам лежишь, прижавшись лицом к плинтусу. В общем, ничего у них пока не получалось.
– Пора кончать с этим, – сказал Питерс. – Не думаю, чтобы кому-то другому на нашем месте повезло бы больше, чем нам.
– Вот черт! – ругнулся Харрисон, который на ходу осматривал каменные стены у себя над головой и в итоге залез в глубокую лужу, насквозь промочив один ботинок.
В годы детства Питерса это называлось «бултыхнуться».
Манетти достал свою рацию и вышел на связь.
– Всем бригадам проследовать в пункт два, – сказал он в микрофон. – Незамедлительно.
Под «пунктом два» подразумевалось начало операции по обходу всех домов в округе.
Сделать это было в общем-то довольно непросто; даже на то, чтобы всем полицейским покинуть пляжную зону, и то потребовалось бы немало времени. Впрочем, каждая группа имела карты с конкретно обозначенным участком территории. Им предписывалось никого не беспокоить, но предупредить
Судя по всему, эта операция займет у них целую ночь.
Сам Питерс встал в полчетвертого утра и потому к настоящему моменту уже почти не чувствовал под собой ног. Это было даже больше, чем просто смертельная усталость; в сущности, двигался он уже только «на автопилоте», почти не отдавая себе отчета в том, что творится у него перед глазами. Он практически потерял представление о времени, то и дело мысленно спрашивая себя: «Черт побери, где это я нахожусь?» – и это несмотря на то, что береговую линию он знал не хуже своего собственного крыльца. Краем глаза он видел, как по бокам от него передвигаются какие-то предметы, размерами похожие на людей, но когда поворачивал голову, там никого не оказывалось.
И дело было даже не в похмелье – от него давно уже не осталось и следа.
В «бардачке» его машины была припрятана початая бутылка виски, которую он держал на крайний
