окопе. Выручил конферансье. Поднялся и повернулся к залу.
— Может, у вас есть к Павлу Андреевичу вопросы?
«Пал Андреевич, вы шпион?» — «Видите ли, дети…»
Раз дело перешло к вопросам, значит, лекцию дальше слушать не хотят. Оно и к лучшему.
Девочка, сидевшая рядом с деканом, робко подняла руку.
— Павел Андреевич… Вы упомянули, что проверяете людей на причастность. А как это происходит? Допустим, я ничего не совершала, иду по улице, а ко мне подходят милиционеры и начинают проверять…
Чувствуется Ксюхино влияние.
— Дык, как проверяют?.. За шиворот и в отдел. Там в каземат для начала, чтоб из равновесия вывести. А потом… Всякие методы есть.
Вот как раз о методах я знаю неплохо. Каждый, с кем я сидел, первым делом делился об ужасах на допросах. Уж не знаю, врали или нет, но рассказывали живописно. Инквизиция со своими испанскими сапожками отдыхает.
— Например?.. — не унималась студентка.
— Ну, самый простой способ — толстой книгой по затылку. Почему у ментов… у оперов то есть… уголовный кодекс на столах лежит? Он тяжелый, в гламурном переплете. И следов не оставляет. Пару ударов, и потекла правда… Можно противогаз натянуть и шланг пережать. «Слоник» называется. Все от фантазии зависит… Но! Лично я никого пальцем… Это не по закону. Хотя по жизни, может, и правильно. Он, гнида, человека убил, улики заныкал и сидит, лыбится, как параша…
— А как же вы?
А, действительно, как же я?
— Ну там отпечатки пальцев, окурки, свидетели… Всегда можно что-нибудь найти.
— А если не получится?
Что она прицепилась, как присоска? Я и так еле стою. Лучше бы еще водички принесла — видит же, у лектора трубы горят. Или пивка.
— Значит, ничего не раскрою и сам получу по башке от начальства кодексом. Если бы всё раскрывалось, не было бы и преступлений. Верно? Диалектика.
Народ зашушукался. Они что, сомневаются в моей искренности? Напрасно. Еще ни одного человека в жизни не пытал запрещенными методами. И вообще никого не пытал, кроме Ксюхиного соседа. Но там выхода другого не было. А ведь у ментов тоже иногда выхода нет…
Следующая рука. Юноша-очкарик. Кажется, я вызвал неподдельный интерес. Не пойти ли на преподавательскую работу?
— Слушаю вас, молодой человек…
— Павел Андреевич, а что вы раскрываете в настоящее время?
Я бы с удовольствием раскрыл еще одну бутылку пива.
Слышал бы сейчас меня Гера. Или Керим с Жанной. Прослезились бы от гордости, что имеют таких знакомых.
— Ну, тут на днях катушечника поймал. Знаете, которые у лифтов катушки тырят и в металлолом сдают. А сейчас… Урода одного ловлю. Он женщин по лицу кастетом лупит и грабит. Убытков на копейку, а лицо на всю жизнь испорчено. Слышали, наверное, по телеку было, в газетах… Но ничего, я его прихвачу за… Наметки уже есть. Никуда не денется, су… сухим из воды не выйдет, в смысле.
Я импульсивно саданул кулаком по тумбе. Звук усилился, некоторые зрители закрыли уши.
— А еще я внедрен в банду. Поэтому, если встретите меня на улице, сделайте вид, что не узнали.
Это я для подстраховки. Вдруг действительно встретят и поднимут крик на всю улицу. Питер — не Шанхай.
Опять рука из зала. Не представляете, какая внутренняя гордость распирает. Думал, и трех минут не продержусь. Даже интересно становится в ментовском обличии.
— Говорят, милиция не любит адвокатов. А как вы к ним относитесь?
— Не поверите, но я их люблю!
— Скажите, а вам приходилось стрелять?
«Только сигареты».
— Конечно! Помню, брал одного. Заперся в трактире вместе с клиентами и выкуп требовал. А я за стойку прокрался, выскочил, пушку в лоб… и с одного выстрела! Только копыта к небу!
Выступление, разумеется, сопровождалось активными действиями. Я выхватил воображаемый пистолет, вскинул руку и… сбил стоящий на тумбе стаканчик. Нагнулся, чтобы его поднять, и тут…
Бутылка «Kozla» предательски выскользнула из моего кармана, с грохотом упала и, разбрызгивая остатки пива, покатилась прямо к ногам застывшего с разинутым ртом Сергея Геннадьевича…
Всё, лекция закончена. Спасибо за внимание!
Денег мне, похоже, не дадут.
«Kozel», он и есть козел…
Вечером я забрал у Геры телефон. До этого отсыпался дома, спрятав голову под подушку от стыда.
— А куда ты девался утром? — поинтересовался Герман.
— Сказал же, лекцию читал. На юридическом факультете.
— Правильно. Меньше треплешься, крепче спишь… Мне Тихоня сегодня звонил. Велел насчет бабок напомнить. Бабки-то есть?
— Найду.
С улицы я позвонил Веселовой.
— Ой, Паш… Что ж ты трубку не снимал! Я позвонила, как условились.
— Телефон в кабинете оставил… Ну, как там? Не очень я облажался?
— Сергей Геннадьевич сказал, что ты довольно типичный милиционер. А ребятам понравилось. Главное, что ты не лукавил, как остальные, а говорил всё как есть. А они это очень хорошо чувствуют. Молодец, Паш! Я даже не ожидала… Что ж ты сразу ушел? Они же тебе подарок приготовили. Книгу по истории колледжа. У нас много знаменитостей училось… Я тебе потом передам.
«Лучше бы денег подарили…»
— Слушай, а та история с парнями и долгом? Она была на самом деле?
— Уже рассказали?
— Рассказали…
«Интересно, про насильника тоже?»
— Да, была… На самом деле.
— Их действительно посадили на столько лет?
— Действительно.
— Ужас какой… Так же несправедливо.
— Это не самая большая несправедливость, поверь… Но мне не хочется об этом вспоминать… Ксюх, ты не поговорила со своим Сергеем Геннадьевичем? Мани-мани-мани…
Она ответила не сразу и как-то виновато.
— Понимаешь, он вспомнил, что надо срочно оплатить ремонт двух аудиторий, и деньги придется перевести туда… Но ты не волнуйся, я что-нибудь придумаю. Может, в фирме займу…
— Ладно, пока. Позвони, если что.
— Паш… Спасибо тебе все равно…
Черт, я опять не вернул ей китайскую книжку.
Глава 11
Как всё-таки странно устроен наш мир…