— Извините, мама. Непредвиденные обстоятельства. Вернемся с фронта, купим новую.
До клуба доехали без приключений, если не считать еще одного разговора с инспектором. И разумеется, у последнего не поднялась рука штрафовать раненых героев и тем более вымогать с них мзду за случайное пересечение двойной осевой. Отпустил с миром. Ребята ведь и обидеться могли. И вернуться вместе со своей Шестой воздушно-десантной дивизией.
Клуб оказался так себе, хоть и назывался вычурно. «Клуб рабочей молодежи». Как большинство заведений подобного рода, располагался он в подвале дома, признанного памятником архитектуры, охраняемым государством. Но сам клуб охраняло не государство, а парочка вышибал в модных марлевых повязках — свиному гриппу фейсконтроль не страшен, пройдет куда захочет. Небольшая очередь из рабочей молодежи перед рамкой металлоискателя говорила, что клуб пользуется у пролетариата популярностью даже в будние ночи.
Вход, как и обещал Никита, был бесплатным, но вышибалы пускали не всех. Пара молодых людей в черных костюмах, чуть ли не на коленях умоляли впустить их, предъявляя удостоверения сотрудников наркоконтроля, но вышибалы не верили им. Всех сотрудников наркоконтроля они знали в лицо и на ощупь.
Два капитана бросили «опель» на охраняемой парковке. Какой-то малолетка наркоманского вида с капюшоном на голове предложил поохранять машину за дополнительную плату — всего сто рублей в час, но Никита пригрозил — если с тачкой что-нибудь случится, завтра сюда нечаянно, якобы по ошибке, приземлится десант голубых беретов со всеми вытекающими.
— Кино смотрел «В зоне особого внимания»?
— Я не смотрю кино. Только литература. Чак Паланик, Бегбедер, Пелевин.
— Твои проблемы. Надо смотреть.
Капитаны, как и подобает настоящим десантникам, очередь игнорировали.
— Братишка, — обратился Никита к ближайшему вышибале, — вчера из Чечни. Из Дуба-Юрта. Всего на три дня в Питере. Пусти погреться к огоньку и отведать зелена вина.
Вышибала с поклоном отступил, и даже рамка, звенящая на каждом первом, на сей раз вежливо промолчала.
Клуб, согласно названию, тематически был связан с трудом и молодежью. Гостей встречала гипсовая копия статуи «Рабочий и колхозница». В гардеробе трудящихся обслуживали девушки в косынках и тоже в повязках, выдавая мятые алюминиевые номерки со штампованной по периметру надписью «ГОСТ 4587/69». Лозунг «МИР, ТРУД, МАЙ» на кумаче венчал проход в зал заседаний. Ну и конечно, на стенах плакаты далеких семидесятых ушедшего века. «Пятилетку за четыре года!», «БАМ — путь к счастью!» и тому подобные приветы из прошлого.
Рабочей молодежи, несмотря на неактуальную тематику заведения, было много. Вряд ли кто-то из присутствующих знал, что такое БАМ. Девять из десяти ответили бы, что это новый галлюциноген типа ЛСД. А десятый послал бы на три буквы.
Из развлечений предлагались бесплатные стриптизерши на шестах с пионерскими галстуками и платные коктейли, которые разносились официантками в школьной форме советских времен. Музыкальное сопровождение — фонограмма детского хора: «Эх, хорошо в стране советской жить…»
— Между прочим, в секс-шопах сейчас самый модный прикид, — кивнул Никита на ближайшую официантку, — даже очередь есть. Надо приезжать — отмечаться.
— Откуда ты знаешь?
— А у меня там карта постоянного покупателя. С накопительным дисконтом.
Едва они заняли место за свободным столиком, одна из «школьниц-пионерок» тут же подсуетилась:
— Хотите что-нибудь выпить?
— Две воды.
— С газом? Без газа?
— На ваш вкус.
— Хорошо. Хотя я предпочитаю мартини.
Женская часть трудящейся молодежи, вопреки ожиданиям, на офицерскую форму друзей отреагировала вяло. Увы, друзья опоздали лет на тридцать. Нынче боевое офицерство не могло похвастаться богатым денежным обеспечением, а понятия «честь», «долг» и «героизм» не очень котировались на сегодняшнем внутреннем рынке. К ним никто не подбегал и не спрашивал: «Не скучно ли вам? Не желаете ли безопасного или хотя бы опасного секса?»
«Школьница» вернулась быстро — заказ не отличался сложностью. Поставила на столик два высоких бокала с пузырящейся жидкостью, похожей на воду, с прицепленными на них дольками лимона.
— Платить будете сразу?
— А сколько с нас?
— Двести сорок рублей.
— Потом. Мы еще что-нибудь закажем.
— Хорошо. Приятного отдыха.
«Школьница» поправила марлевую повязку с профилем Ленина и ушла к доске. В смысле к барной стойке.
— Сто двадцать рублей за стакан воды! Охренеть! — справедливо возмутился Никита. — Представляю, сколько у них пиво стоит. Надо на них антимонопольную службу натравить.
— А что ты хотел? Вода-то с газом. И с лимоном. И никто не заставлял тебя ее покупать.
— Нам стаканы нужны.
Никита залпом выпил сто двадцать рублей, положив лимончик на салфетку. Вытащил из бушлата Вадика «Суперлегкую» и плеснул в бокал водки на пару пальцев.
— Давай, освобождай тару.
Вадик тоже опорожнил бокал. Но произнести тост они не успели, тут же появилась улыбчивая «школьница».
— Господа, в нашем заведении приносить и распивать собственное спиртное запрещено.
Она показала на настенный плакат, выполненный в стиле окон «РОСТа». Румяный красноармеец держал за шиворот мужичка ханыжеского вида, сжимавшего в одной руке откупоренную бутылку водки с надписью «Своя» на этикетке. Второй красноармеец подставлял мужичку под задницу штык.
«НЕ БУДЬ ЖЛОБОМ, ДАЖЕ ЕСЛИ ПЕДЕРАС,
ПРИШЕЛ В КЛУБ — ЗАКАЖИ У НАС!»
Оценив шедевр, Никита перевел взгляд на «школьницу», выдержал классическую паузу и с неприкрытым трагизмом поинтересовался:
— Девочка… А ты знаешь, что такое война?
Девочка, может, и знала, но на всякий случай повернулась к стоящему неподалеку вышибале и сделала условный знак. Вышибала оценил обстановку и снисходительно махнул рукой. Этим можно.
— Извините… Пожалуйста, отдыхайте.
И она снова ушла к доске.
— Я хочу поднять этот бокал за мир во всем мире, — Никита чокнулся с Вадиком, — и чтоб в ближайшие два часа ты вспомнил наконец пин-код. Иначе нас, возможно, будут бить.
Выпив, закусил предусмотрительно отложенным лимончиком. Вадик тоже. Спирт приятно пощекотал десантные пищеводы, а лица сразу посвежели. И тут же, словно по заказу, перед столиком возникли две явно не мужские фигурки.
— Ребята, у вас свободно?
Все-таки водка творит чудеса.
Им было в районе восемнадцати. Беленькая и черненькая. Худенькая и толстенькая. Страшненькая и еще страшнее. Без повязок. Но было и общее. Видимое невооруженным взглядом отсутствие наличных. Можно даже в сумочки не заглядывать. Тем более что сумочек тоже не было.
— Присаживайтесь, девчонки! — широким жестом указал Никита на два свободных табурета. —
