– Пошли, Миша, жаль, что пустышку протянули – Куприн к моему потеряшке отношения не имеет, не тот уровень.
Глава 6
Дежурный зашёл в кабинет Дукалиса, когда тот отрабатывал хук снизу на висящей в углу комнаты груше. Каразия скромно сидел за вторым столом и учился писать справки. Толик остановил занесённую для удара руку в перчатке и вытер лоб.
– Тебе чего?
– Анатоль, ты сегодня по заявкам. Петров вчера рапорт на снятие мужичка одного оставил, мы его ночью с квартиры сняли, он в камере сейчас, а Петров – в вечер. С мужичком-то работать надо. Что он, до вечера сидеть будет?
– А я-то тут при чём? Петров рапорт написал, а работать я должен?
Хорошие мульки. У меня самого дел по горло.
– Да, я вижу. – Дежурный кивнул на грушу.
– А на спортивную подготовку, между прочим, время положено. Ты хоть спросил у мужика, за что его привезли?
– Это не мои обязанности. Мои обязанности – следить, чтобы он в камере не сидел, поэтому если ты сейчас с ним работать не будешь, я его выпускаю, а то он уже прокурора требует.
– Ишь ты, поборник законности. Забыл, что ли, как трезвым мужикам штрафы выписывал? Ладно, погоди, сейчас решим.
Дежурный вышел. Дукалис стянул перчатки, повесил их на гвоздь и зло произнёс:
– Ну, Миша, я тебе вечером вставлю пистон! Хоть бы кому сказал, зачем ему этот деятель нужен. И ведь домой ему не позвонишь, телефона у него нет. Запомни, Эдик, на будущее, главное – забота о гражданах, то есть о нас, коллегах. Если кого снимаешь, то сам с ним и работай.
Интересное дело, можно подумать, мужик этот мне сейчас на грудь кинется со слезами и рассказом о своих приключениях.
Ворча, Дукалис поправил галстук и вышел в дежурную часть. Там, откинув отработанным ударом щеколду, он заглянул в камеру. В ней, забившись в угол, сидел мужичок лет сорока, хлипкий телосложением, с козлиной бородкой и зло смотрел на опера.
Дукалис шагнул внутрь.
– Разрешите поинтересоваться, за что мы тут сидим?
– Вы кто, прокурор?
– Не совсем, но тоже хороший человек.
– Я буду разговаривать только с прокурором. Это же надо, совсем менты обнаглели. Ночью поднять с постели, притащить в отделение, кинуть в камеру, ничего не объясняя, и главное, неизвестно за что! Я, мать вашу, такую цидулю напишу – всех вздрючат!
– Стоп, стоп, что там насчёт ментов?
– А ничего! Мы в демократическом обществе живём, это раньше на ментов управы не было, а сейчас найдётся.
Дукалис захлопнул дверь и остался в камере один на один с задержанным.
– Мужик, ты чего, не понял, куда попал? Ты не в милицию попал, а в уголовный розыск. Ты чего, родной, разницы не улавливаешь? А за ментов мы с тобой без протокола поговорим. Так за что тебя привезли?
– Не знаю я ничего, идите вы все на…
– Так, это уже аргумент. Хорошо, дядя, я сейчас туда пойду, но ты пойдёшь быстренько за мной, вернее, поползёшь.
Дукалис вышел из камеры и вернулся в кабинет.
– Раздевайся, – скомандовал он сидящему Эдику.
– Зачем? – испуганно-удивлённо спросил тот.
– Поможешь прочитать лекцию о правах человека в демократическом обществе.
– Ты что, голубой?
– Да, да, голубой, аж синий, давай раздевайся!
– Совсем?
– Трусы можно оставить.
Эдик вышел из-за стола и механически, уставясь на Дукалиса, стал развязывать галстук. Через минуту оба стояли в комнате в семейных трусах. Трусы Дукалиса переливались зелёным, а Каразии – фиолетовым цветами.
– На, надень на голову, – протянул Толик дырявый полиэтиленовый пакет. Нет, нет, дыркой вперёд, вот так. Всё видишь? Молодец.
– Толик, ты что? Может, не выспался?
– Вперёд, – не реагируя на вопрос, приказал Дукалис, и оба, быстро проскочив коридор, запрыгнули в дежурную часть.
