забора положить кусок мело, то что напишут на заборе девять из десяти человек? Ну конечно, то самое слово! Не могу сказать его вслух, здесь дама. Да вы и сами догадались. А напишут они его потому, что ничего другого им просто в голову не придёт! Стереотип мышления. И когда я предложил вам заплатить мне семь «лимонов», вам ничего другого в голову не пришло, кроме того, что я взяточник и строю отношения с людьми исключительно на деньгах. Да ладно, не переживайте, я тоже не такой умный, как кажется, и тоже думаю иногда весьма примитивно.
ОМОНовцы уже расставили всех присутствующих лиц мужского пола вдоль стены, подняли им руки в наручниках и теперь дружески охлопывали под мышками, словно ребята были обмороженными и нуждались в интенсивной терапии.
К концу «согревания» на столе бухгалтера появились пара газовых пистолетов, кастет и россыпь патронов.
– Можно в машину? – спросил меня старший пехотинец.
– Минуточку После того как ребята избавились от лишнего веса, я решил провести нехитрый эксперимент. Я достал из дипломата весы, положил их на пол и обратился к крайнему задержанному.
– Давай, орёл, залазь!
– Зачем?
– Залазь, не боись. Хочу узнать весовую категорию.
Парень, пожав плечами, встал на весы. Я засёк вес, затем кивнул другому и, наконец, третьему.
Когда научные измерения были закончены, я усмехнулся: «Ну Степаныч даёт! Тик в тик!» Потом я повернулся к одному из задержанных и зло произнёс:
– Если ещё раз, паскуда, ты будешь по людям стрелять, я тебе всю морду разобью! Пошёл в машину!
Когда всех вывели, я остался один на один с Ларисой. Она никак не могла прийти в себя.
– Послушайте, – наконец произнесла она, – а когда вы успели мне эту штуку под стол засунуть? Я ведь никуда не выходила.
– Я её туда не засовывал. Её туда Осипов прицепил, чтобы слушать, о чем вы тут болтаете. Все мало- мальски интересное он передавал бандитам.
– Но это же микрофон? Значит есть и приёмник?
– Разумеется, у него в машине. Чинит он, к примеру, что-нибудь в салоне, ну и заодно вас слушает. Очень удобно.
– Да, он машину все время под моим окном ставил.
– Естественно, микрофон-то слабенький, на метра три-четыре. Я сначала было подумал на Трофимова, потом проконсультировался кое с кем и узнал, до его кабинета эта модель микрофона уже не дотягивает. И вот сегодня, вы уж извините, мы свою машину тоже под ваше окно поставили, чтобы наш доблестный ОМОН мог вовремя вступить в боевые действия. Кстати, все разговоры дествительно записывались на магнитофон, только расположен он был в нашей машине. Так что, с доказательствами у нас, в принципе, нормалёк. Вас, наверно, ещё интересует, почему трофимовские ребята с автоматом здесь оказались. Накануне я позвонил вашему Шурику и предложил купить у меня информацию о всей этой истории. В разговоре я упомянул про обморок водителя ремонтной машины. Вы не в курсе, но мне неохота все заново пересказывать. Одним словом, Александр Михайлович очень заинтересовался, и я не сомневался, что на всякий случай он пригласит своих головорезов. Ведь это его знакомые, наверно, на зоне сошлись. Станислав Игоревич – более интеллигентный человек.
– Стаса посадят? – устало спросила Лариса.
– Не знаю, но на бесплатную путёвку в Крым ему рассчитывать не приходится.
Лариса вдруг мелко задрожала и заплакала.
– Господи, Стасик, ну зачем же ты? Ты же такой… О, Боже мой, что теперь со мной будет? Я же любила его, у меня же ребёнок от него будет. Скажите, зачем он, зачем?…
– Да как вам сказать? Может, и не хотел он, а сделал. Почему? Атмосфера, среда обитания. Это она из человека скотину может сделать. Если человек, конечно, слабый.
Лариса подняла на меня глаза, в которых, помимо слез, мелькнула злая искра. Голос с рыданий резко сорвался на крик.
– Это ты все, козёл! Ты, урод! Ментяра! Идиот! Червяк усатый! Чмо! Маромой! Мудила тряпочный, чтоб тебя!!!
«Да что они, сговорились? Какой я червяк? Тем более, усатый? Пожалуй, с завтрешнего дня начну отращивать усы, чтобы хоть немного соответствовать комплиментам».
Я, хлопнув дверью, вышел из кабинета, так и не дослушав экспромт Ларисы Андреевны.
Раскачиваясь на стуле, я размышлял о смысле жизни. А о чем же ещё? Не о бабах же, о, пардон, женщинах? Бедняга Афанасьев. Вот взял бы деньги, жив-здоров сейчас был бы, возил бы пианины всякие там, ещё чего-нибудь. Н-да. Выпал он из среды обитания, из своей атмосфэры, вот и поплатился. Абсурдная какая-то, однако, эта атмосфэра. За честность приходится расплачиваться жизнью. Будь подлецом – все в норме.
Интересно, а я из нашей коврово-одеяльной атмосфэры выпадаю? Вряд ли. Циник я, такой же как эта атмосфэра, а стало быть, не выпадаю. И Женька не выпадает. Вон, Шурик Антипов, тот выпадает, ну так он вне атмосфэры живёт, а поэтому её влиянию не подвержен.
Однако, в дебри меня опять потянуло. Брось ты, товарищ Ларин, опять оправдываешься. Сидел бы ты ровно, не рыпался, глядишь и Афанасьев был бы жив, и Лариса рада-счастлива, и бизнес водочный на благо отечества процветал бы. А так одни беды от твоей никому не нужной энергии. Сиди лучше, качайся на стуле. Или иди с Бинго для облегчения души напейся. Вика-то твоя не пьёт. Да, наверное, так и сделаю сегодня; В хлам! Вместе с собачкой! А потом? А потом буду перекрывать КАС. Отлично! Так, парень, вот тебе машина в подарок, будешь мне стучать! А тебе самолёт личный, новье, трех километров не налетал
