Третий опер – Вовчик Белкин – поддакнул:
– Действительно, Казанова, не тяни резину. Казанцев метнул бутылку в корзину и согласно кивнул:
– Короче, так. Терпила – некий Медведев Виктор Михайлович, прописан один в двухкомнатной хате, не женат, рекламный агент какого-то ТОО “Прилив”. Имеет на иждивении, как я уже говорил, шестисотый “мере”, оформленный на свое имя. Тачка стоит перед подъездом, хотя обычно он паркует ее на ближайшей стоянке. Очень любит фисташки, кругом скорлупки и пакеты. Во, мы с Музыкантом прихватили по упаковочке. Чего добру пропадать-то? Мужик с первого этажа лепит, что вчера, гуляя около одиннадцати со своей псиной, видел, как терпила заходил в подъезд с девицей лет двадцати. Был на кривой кочерге (На кривой кочерге – сильно пьян (сленг)).
– Точно он заходил?
– Точно. Как-то раз спаниель этого свидетеля облаял Медведева, за что последний съездил ему по роже.
– Спаниелю?
– Тебе, е… Терпила лежит в большой комнате с перерезанной глоткой. На столе пара рюмок, конфеты, на полу бутылка водки. Свидетель, кстати, видел в руках Медведева “Черную смерть”. Сейчас она валяется на полу. Все, естественно, изъяли. Пальчиков – море. Еще один очень интересный моментик. Под диваном, на полу, пустая ампула из-под клофелина. Свеженькая. И явно не хватает кое-каких вещичек – видика, кассет. Плюс нарушение обстановки. Шкафы, как душа, нараспашку. Бумажник пустой на диване.
– Да, – усмехнулся Вовчик, – девчонки пошли на редкость кровожадные. Ну, взяла б вещички да отвалила по-тихому. Мужик бы все равно ничего не вспомнил. Клофелин классно отшибает память. Но резать глотку? Охереть! Гляди, Казанова, это прежде всего тебе надо учесть.
– Это почему же?
– Мы с Петровичем баб с улицы не таскаем.
– Ой-ой-ой. Не переживай, мне не перережут. Так, что там еще? Ага, время смерти около полуночи. То есть все получается довольно связно. Медведев в одиннадцать привозит мамзель, а в полночь кончается как таковой. И вправду шустрая девочка.
– Из связей, родственников этого Медведева кого-нибудь установили?
– Я не метеор. Вот, держите. – Костик кинул на стол пухлую ворсетку из черной кожи, вытащив ее из своей дежурной папки. – Поройтесь, там телефонов куча. “Черный ящик” прямо. Я переписал номер его телефонной трубки, через главк пробьем, с кем он трепался.
– Свидетели еще есть?
– Может, и есть, но пока не найдены. Дом же здоровый. Мы только по первому этажу пошарили. Теперь ваша очередь. Позвоните, кстати, в РУОП, обрадуйте. Виктора Михайловича там наверняка знают. Хотя сегодняшняя заморочка чисто наш профиль. Тут заранее не готовились и на бандитские разборки это не похоже. Девки этой работа. Сильная бабенка, так рубануть…
– Нож нашли?
– Нет, не было ножа. Кухонные есть, но они как лежали в столе, так и лежат. Еще вопросы будут? Если нет, я отваливаю. Хочу провести остаток дня в безделье и праздности.
– Вали. И в последний раз предупреждаю – будешь варить сосиски в самоваре, ты покойник. А я врубиться все не могу – не чай, а сплошная отрыжка.
– Пускай Гончар плитку вернет. И собственно, чем ты недоволен? Чай наваристый, как борщ. Добавляй сметану и лопай.
Таничев вылез из-за стола.
– Володь, сгоняем на место. Сами посмотрим для ясности, с соседями потолкуем. Мокруха, конечно, раскрываемая, судя по обстоятельствам. Не заказная. Но девочку еще установить надо.
– И расколоть, – напомнил Казанова.
– Сначала выловить. Улик тут хватит, расколем. Обидно, если она совсем левая. Тогда зависнуть может. Самые поганые варианты – все ясно, а зависает.
Белкин раскрыл блокнот Медведева:
– Петрович, сгоняй один. Я блокнотиком займусь. Это важнее. Что я, мертвых рекламных агентов не видел? Да у меня и людишки, кстати, вызваны. Вот-вот будут.
– Хорошо, оставайся. В РУОП позвони. Таничев оделся и вместе с уже одетым Казанцевым вышел на улицу.
Машины все прибывали и прибывали. Некоторые в сопровождении милицейского транспорта. Это, конечно, не было вызвано соображениями безопасности. Это было вызвано соображениями дешевой рекламы. Одно дело – когда тебя сопровождают быки или частные охранники, другое – когда менты. Менты, может, и уступают в боевой подготовке профессионалам охранных фирм, но они власть. А когда власть у тебя на службе, это приятно и греет душу.
Синие милицейские “Жигули” были единственным представителем отечественного автомобилестроения на сегодняшнем параде. Милиционеры не прятали стеснительно лицо, как раньше, когда охранная халтура только появилась, – теперь они работали официально, по договору. Стесняться надо тем, кто по два – по три месяца не платит грошовую зарплату.
'Форды” и “мерседесы”, “вольво” и “тойоты”, сворачивая с шоссе, узким ручейком текли к большой, заранее расчищенной от снега площадке и постепенно заполняли ее своими лакированно-никелированными телами. Площадки оказалось мало, часть машин выстроилась вдоль обочины.
Работники кладбища привыкли к подобным похоронным процессиям, бандитские войны без перерыва поставляли им клиентуру, так что умереть с голоду кладбищенские не боялись. Тем более, кладбище было доступно не каждому покойнику. Сюда попадали только почетные граждане. В полированных, инкрустированных дубовых гробах с окошечками, дверцами и позолоченными ручками.
