никто не собирается.
– Будет базар? Нормальный базар?!
Женька вытерла слезу закованной в наручники рукой.
– Я не убивала… Правда. Костик кивнул Паше.
– Пошли.
До изолятора временного содержания было минут пять хода – миновать пару дворов и пройтись по переулку. Убойщики считали, что хоть в этом отношении им повезло. Задержанных можно водить пешком, не используя дефицитный транспорт, – изолятор располагался в одном здании с дежурной частью, имея отдельный вход сбоку.
Костик достал бланк протокола задержания и стал заполнять его от имени следователя прокуратуры. Он не хотел сегодня затевать долгий “раскол”, через полчаса его ждала у себя дома проходящая по другому делу симпатичная свидетельница. Ее тоже надо успеть допросить, пока она одна, без мужа. А эта симпатяжка никуда не денется. Стены камеры и запах параши действуют порой лучше любых аргументов. Пусть оттянется здесь. А завтра приведем ее и продолжим. Не торопясь, не метясь, все раскладывая по полочкам. Поплывет. Это перспективный вариант.
Изобразив закорючку, отдаленно напоминающую подпись Семеныча, Казанцев бросил бумаги в папку, закрыл металлическую дверь и помчался догонять Пашу.
Спикер подкатил к тротуару, притормозил и протянул руку, подняв кнопочку правой двери. Мельком взглянул на часы. Половина десятого. Он не терпел опозданий. Однако ждать ему не пришлось. Севший в машину человек не опоздал.
– Баба у них.
– Точно?
– Точно. По этому делу. По Шерифу.
– Как выглядит?
– Маленькая, блондинистая. Лет восемнадцать. Стрижка короткая.
– Да, похожа. Как они на нее вышли?
– Через телефон. Она прокололась, позвонила от Шерифа по его “Моторолле” домой. Дальше дело техники.
Спикер недовольно цокнул языком. Как он сам не дотумкал проверить звонки? Обидно.
– Где она сейчас?
– В изоляторе. Часов в восемь отвели. Я проследил.
– Ее можно оттуда достать? Сегодня?
– Нереально.
– А если за бабки?
– Все равно. Охране, что ли, давать? Выпустить может только тот, кто ее запустил. Изолятор – это же маленькие “Кресты”. Районного масштаба.
Спикер мрачно смотрел на идущую по улице пьяную компанию. Молодые соски, перебравшие шампанского в соседнем кабаке, висли на таких же сопливых кавалерах, дружно и беззаботно матерились, не платя при этом никаких штрафов. Снять бы с кавалеров. А девок пропустить по разу для ума. Мажоры херовы.
Мимо дребезжа проехал старенький “Москвич”. Откуда-то сзади резанули сирены патрульных машин. Два “форда”, играя красно-синими стробоскопами на крышах, промчались следом и метров через сто красиво поджали “Москвича” к тротуару. Водитель и пассажир мгновенно оказались на улице, демонстрируя стражам порядка поднятые вверх пустые руки. Стражи в касках и жилетках, выскочив из “фордов”, не доверяли искренности чувств задержанных, а поэтому быстро поставили их в полураковую стойку и принялись производить шмон. Достаточно аккуратно и вежливо.
– Что-то они сегодня культурные. Даже дубинками не работают. Обалдеть. – Спикер прищурил глаз.
– Репетируют.
– Чего?
– Министр завтра приезжает. Хочет посмотреть показательное задержание угонщиков. Они сейчас тренируются, пока тачек на улице мало. Чтобы не сшибить никого ненароком.
Владельцы “Москвича” уже весело переговаривались с группой захвата, потом все расселись по машинам и, развернувшись, двинулись назад, на исходную позицию.
– Сейчас снова погонят. В РУВД сегодня пьяницы наждачкой все ручки и перила надраивали. До блеска. Вместо штрафа. Чудеса на виражах.
– Ничего. Когда мы придем к власти, обойдемся без всех этих декораций. Тебя сделаем начальником рувд. Или главка. Хочешь быть начальником главка?
– Спасибо.
– Что она говорит? – Спикер жестко вернулся к больной теме.
– Ну, извини, сквозь стены я не слышу.
– Ладно. Куда они ее потом денут? На Лебедева в женскую?
– Не знаю. Либо туда, либо на подписку, либо на свободу. Если ничего не докажут. Но здесь скорее
