– Шура, уже поздно. Сегодня газета идет в набор. Зелинский опустил позолоченную оправу на нос и глянул на Сережу поверх линз.
– Друг мой, что значит “поздно”? Когда тебе привозят валютную блядь, за которую ты отстегнул сотню баксов, а она тебе вдруг заявляет, что сегодня, милый, поздно, давай как-нибудь потом, как ты реагируешь? Ты требуешь немедленного удовольствия, потому что выложил деньги из своего кошелька. Поэтому давай не будем спорить об очевидном. Я – заплатил. Этим сказано все. Замени.
– Хорошо, я постараюсь…
Зелинский снял очки, бросил на макет завтрашней рекламно-избирательной газеты маркер и крутанулся в кресле.
– И фотографий побольше. Что-нибудь послезливей. С детишками там, с ветеранами. Кандидат гладит жену, кандидат гладит кошку, кандидат делится с нищим последним рублем…
– Ты ж не женат.
– Ой, ради Бога…
– Хорошо. – Сережа сделал пометку в блокноте. Зелинский поднялся с кресла, сделал несколько вращательных движений головой – профилактика остеохондроза – и, пройдясь по мягкому офисному паласу, замер у окна.
Нева бушевала, яростно вырываясь из гранитных берегов. Последняя отчаянная попытка перед длительным зимним заточением, последний шанс остаться свободной и непокоренной. Изначально проигранный бой. И тем не менее…
Под окном промчалась машина, исполнив клаксоном ламбаду. Александр Михайлович очнулся и повернулся к Сергею.
– Что у нас с Похмелецким комбинатом? Ты говорил, какие-то проблемы?
– Нет, нет, все улажено. Бензин прибудет вовремя.
– Кстати, вот что. Желательно ограничить круг дилеров комбината. Похмелецк – золотая жила.
– Я тоже размышлял об этом. Месяца через три у нас будет контрольный пакет акций. Вернее, у наших людей. Соответственно, вопросы сбыта будем регулировать мы.
– Хотелось бы пораньше.
– Я понимаю, Шура. Но к сожалению, мы не одни видим в Похмелецке нефтяную жилу.
– Разумеется. Но… Все достается победителю. А победы без боя не бывает. Ты уже просчитывал возможные варианты?
– Конечно.
– Ну и?..
– Силовой момент не исключен. Зелинский вновь стал рассматривать осенний пейзаж.
Естественно, силовой момент не исключен. Где сейчас можно обойтись без силового момента? Нигде нельзя.
Шериф очень не вовремя ушел со сцены, но… Загниет ягода – погибнет лоза, а на месте сорванной ягоды вырастет новая. Маленькая жертва фигуры, прополка грядок…
– Сережа, что слышно от Спикера?
– Спикер явно крутит. Такие милые повороты сюжета – мечта беллетриста.
– Что такое?
– Менты взяли бабу. С его слов. Сунули в изолятор, а она в первую же ночь оттуда сдернула. Удрать из изолятора все равно что удрать из “Крестов”. Поэтому я и сомневаюсь в искренности Спикера. Скорее всего, он просто проворонил бабу, либо…
– Либо?
– Нашел ее и поговорил.
– Это ж элементарно проверить, Сережа. Побег из изолятора совсем не рядовой случай.
– Согласен. Я займусь.
– Что Спикер собирается предпринять в связи с этим?
– Данные бабы у него есть, адрес, кое-какие связи. Будет искать через них. Главное, теперь имеется простор для деятельности.
– Я уже говорил, что терпеть не могу дураков, которые выдают себя за умных, а ты помнишь, чего еще я больше всего не люблю?
– Конечно. Ты не любишь, когда твои партнеры крутят делишки у тебя за спиной.
– Пользуясь при этом моей дружбой. До сих пор я ни разу не промахнулся – и это потому, что все время оглядывался через плечо и вовремя замечал подвох. И избавлялся от “добрых” друзей.
– Ты думаешь, стоит избавиться от Спикера?
– Нет, нет… Пусть будет. Хотя бы для прояснения этой истории с бабой и кассетой. Просто контролируй ситуацию, не бросай на самотек.
– Хорошо.
Зелинский вернулся за рабочий стол. Сергей захлопнул блокнот.
