Достигнув основания скал, бесстрашный пловец нырнул. От соленой воды щипало глаза, от ледяного холода немело тело. Внезапно ногу обвила толстая водоросль. С большим трудом Конану удалось вырваться из склизкой хватки. Ему понадобились все его силы, чтобы плыть против выносящего в открытый океан подводного течения. Он был могучим пловцом, но знал, что даже ему не под силу долго бороться с предательской стихией. Стоит немного расслабиться, и сразу потянет вниз, в бездонные глубины Сорн-Эллина. А Конан сильно сомневался, что его там радушно встретят.
Он нырнул под ревущий прибой настолько глубоко, насколько мог себе позволить, опускаясь вниз, пока давление воды не сжало голову с невыносимой силой. Подводное течение начало засасывать его все глубже и глубже. Конан уже почти не мог ему сопротивляться. Появилась страшная боль в конечностях. Грудь была готова разорваться от долго сдерживаемого дыхания. Однако, судя по всему, до дна ему оставалось еще очень далеко. Ровная поверхность черной скалы уходила глубоко вниз, в бездну.
Намного глубже в толще воды под собой Конан почувствовал какое-то движение.
Спустя несколько мгновений он вынырнул на поверхность, жадно хватая воздух ртом. Его рука сжимала нож. Что-то холодное, обвило ногу. Но это оказалась всего-навсего водоросль.
И вновь Конан ощутил внизу что-то живое. Он решил больше не испытывать судьбу и быстро поплыл к прибрежным скалам. Взобравшись на скользкий выступ, киммериец остановился, чтобы восстановить дыхание. Море, в том месте, где он только что нырял, забурлило. Конан забился в щель между искрошившимися базальтовыми обломками, и, прикрывшись сетью морских водорослей, стал наблюдать.
Над поверхностью воды показалась голова и начала оглядываться вокруг. Конан плотнее прижался к холодным камням. На фоне бушующих барашков и кипящего прибоя разглядеть лицо было трудно. Оно выглядело просто бледным пятном.
Внезапно вода вокруг него забурлила, и на поверхности замелькали какие-то странные темные силуэты. Голова сразу нырнула и больше не показывалась, хотя Конан еще долго смотрел на море.
Затем он поплыл назад, стараясь держаться ближе к берегу, и вдруг, уже в конце пути, натолкнулся на труп обнаженного мужчины, застрявший среди скал.
Тело покойного было раздувшимся, как у всех утопленников. Морские крабы еще недоделали свою работу, и Конану удалось рассмотреть раны, обезобразившие бескровную плоть. Ему однажды довелось видеть человека, которого обернули раскаленными добела цепями. Отметины на коже погибшего вызвали из памяти именно эту картину. Но более тщательный осмотр показал, что перед ним не ожоги, а как бы выдолбленные в коже протоки.
Конан оставил крабам их деликатесное блюдо и начал взбираться туда, где ожидал его Арбас. Он не мог унять крупной дрожи, и не только из-за брызг ледяного прибоя.
Наемный убийца кинул другу флягу и ухмыльнулся, когда киммериец залпом выпил ее содержимое до дна. Зубы северянина громко стучали, пока он растирался плащом и пытался натянуть одежду на все еще сырое тело.
— Если ты уже вдосталь нанырялся сегодня, пойдем, поищем какой-нибудь огонь и бочонок хорошего вина, — предложил Арбас. — Я целый колокол отбивался здесь от голодных крабов, ожидая, когда ты вернешься. Что ты там делал? Неужели встретился с хорошенькой маленькой русалочкой?
Конан странно посмотрел на приятеля, затем стал сосредоточенно бороться со своими сапогами.
— Да, я видел там еще одну любительницу поплавать, — наконец, тихо ответил он. — Надеюсь, что она меня не заметила…
Арбас подумал, что Конан поддержал его шутку, и воскликнул:
— Русалка! Я так и знал.
— Это была Эфрель…
Глава седьмая
На следующий день Касси подкупил сержанта стражи, чтобы тот счел его больным. Освободившись, таким образом, от тренировок, шпион императора заторопился к винной лавочке Толсита, где сразу поменял свое солдатское обмундирование на выпачканный в саже и заляпанный винными пятнами передник. Толсит принял его без особой радости, сообщив, что наполнил бочонки прекрасным вином и готов везти их в крепость. Его ароматное дыхание и весь вид говорили о том, что он очень старательно отбирал и пробовал вина, прежде чем погрузить в повозку. Они оба взобрались на облучок и медленно поехали по заполненным толпами улицам к Дан-Легеху. Толсит восседал на козлах с таким выражением лица, будто правил своей собственной погребальной колымагой.
Тем не менее, он прекрасно сыграл свою роль, когда они достигли крепости. Охранники после не большой перебранки пропустили их через ворота, позвав главного управляющего, который сразу же пришел и проинспектировал товар. Вина действительно оказались прекрасными. Толсит был гораздо лучшим торговцем горячительными напитками, чем шпионом. Но сейчас он был слишком озабочен и испуган, чтобы долго торговаться, и управляющему посчастливилось купить замечательное вино за очень низкую цену. Некоторое время ушло на разгрузку спиртного. Затем они быстренько покидали в повозку пустые бочонки и бездельничали до обеда. Дело в том, что торговцы получили разрешение поесть вместе с кухонной прислугой.
Более или менее оправдав свое пребывание внутри замка, Касси и Толсит решили, как бы, пройтись после еды. Они, не торопясь прогуливались по крепости, беседуя со слугами и чутко прислушиваясь к разговорам солдат. Множество народа заполняло огромную территорию замка, создавая им хорошее прикрытие. Со стороны они выглядели, как два бездельника, которые, раскрыв рот, осматривают достопримечательности дворца.
Через некоторое время Касси отвел своего товарища в сторону.
— Теперь расстаемся, — прошептал он. — Надо порознь пробраться к северному крылу и посмотреть, что там делается. Может быть, что-нибудь услышим от слуг, живущих в апартаментах пеллинских правителей. Если нас обнаружат слоняющимися вдвоем, трудно будет объяснить, чем мы там занимаемся. По одному проще. Каждый скажет, что заблудился. Запоминай все. Любая информация важна. Могут оказаться полезными обрывки фраз, имена. Гляди в оба и не развешивай уши. Я хочу узнать что-нибудь определенное про Эфрель. Сплетни, которые мы слышали до сих пор, ничего не доказывают.
— Демоны Серых равнин! Касси, пора сваливать отсюда, — заскулил Толсит. — Марилу хватит и того, что мы уже узнали. Все слуги в один голос клянутся и божатся, что Эфрель жива и занимает северное крыло крепости. Пора уходить. Они убьют нас, если увидят болтающимися по коридорам.
Касси заглушил его протесты угрожающими проклятиями, приказав охваченному паникой виноторговцу делать то, что ему велено. Толсит расстался с грозным попутчиком и на подкашивающихся от страха ногах поплелся по лабиринтам коридоров замка. Касси мрачно подумал, что его напарник в таком состоянии может наломать дров, однако не остановил Толсита. Он, не задумываясь, принес бы в жертву любого своего сообщника, если бы этого требовала необходимость.
Очень осторожно Касси шел по запутанным переходам дворца, с любопытством заглядывая в каждую приоткрытую дверь. Внешне его движения казались уверенными. Он напустил на себя вид занятого человека, который спешит по обычным повседневным делам. Периодически ему приходилось останавливаться и прятаться за пыльные гобелены или в открытые дверные проемы, стараясь избегать встреч с теми, чьи приближающиеся шаги шпион слышал в коридорах.
Касси чувствовал все нарастающее напряжение, по мере того как он продвигался к северной части Дан-Легеха. В этом крыле было мало людей; и перед ним остро встала проблема, как в случае чего объяснить свое присутствие здесь. Тем не менее, императорский шпион продолжал путь, рассчитывая получить от Марила щедрую награду за ценнейшие сведения из первых рук о лидерах заговора.
Свернув за угол, он внезапно налетел на двух подпирающих стену стражников. От их взглядов Касси стало как-то не по себе.
— Куда это ты направляешься, дружище, Нергал тебе в глотку? — недовольно спросил один из них.
Шпион почувствовал, что мгновенно взмок от страха и по спине потекли струйки пота. Но Касси заулыбался своей самой очаровательной улыбкой.
— Бог мой! Как я рад, что наконец-то вас встретил! — воскликнул он с замечательным гирканским акцентом. — Как бы мне выбраться отсюда? Я уже хожу больше колокола. И, похоже, совсем заблудился. Никого нигде нет! Даже спросить не у кого. Боги спасите и помилуйте, это место не для слабонервных! Как вы выдерживаете тут целый день?
— Пожалуй, начнем с того, парень, как ты попал сюда и что здесь делаешь? — продолжал охранник, подозрительно глядя на него.
Касси начал, как бы в замешательстве, теребить свой ремень.
— Видите ли, вместе с хозяином мы доставили в замок вино. Десять больших бочек роскошного вина! Лучшего в мире вина! После этого мы немного перекусили, и хозяин слегка вздремнул, как обычно, а я решил взглянуть на дворец, о котором только и разговоров на моей родине, чтобы потом суметь рассказать о нем дома. Знаете, я подумал, может, мне удастся увидеть золотой внутренний водопровод, который, говорят, эти знатные, голубая кровь, тут установили. Я слыхал, им могут пользоваться даже особо приближенные слуги!
Касси сделал паузу в потоке бестолковых слов и приятно улыбнулся, прикидывая, не переборщил ли он.
Как помощнику виноторговца ему не полагалось носить с собой оружие. Но даже если бы он смог взяться за рукоятку меча, Касси все равно никогда не удалось бы вырваться из крепости. Оставалось полагаться на врожденную хитрость.
Второй стражник смотрел на него с презрением, разглядывая винные пятна, украшавшие одежду.
— Давай отпустим его, Йорен, — зевнув, лениво протянул он. — Конан сдерет с нас три шкуры, если мы потревожим его из-за этого деревенского недоумка. — Он с досадой посмотрел на шпиона. — Разворачивайся и давай топай назад, парень! Здесь нельзя находиться. Ты понял? Держись все время левой стороны, пока не дойдешь до главного коридора. Потом пройдешь через три поперечных прохода и свернешь направо в четвертый. Затем — прямо, на запах кухни. Сет! Спросишь там еще у кого-нибудь. А теперь давай-ка отсюда, дружок. И не вздумай еще раз соваться в северное крыло крепости! А то штаны ни в одном водопроводе не отстираешь! Дошло?
Не жалея слов, Касси рассыпался в благодарностях и, пятясь на полусогнутых, направился к выходу. Тайное удовольствие от того, что он обманул стражников, компенсировало обиду за их пренебрежительное обращение и грело душу. Было только досадно, что его уже заметили и предупредили. Теперь придется пробовать другой путь, чтобы приблизиться к цели и узнать что-нибудь существенное. Размышляя о том, как дела у Толсита, Касси скоро свернул с указанного маршрута и очутился в коридоре, который показался ему сырым и безлюдным. Он надеялся, что здесь может встретиться с сообщником, прежде чем тот наткнется на тех же самых охранников.
Касси не знал, в какую именно сторону пошел компаньон, и даже понятия не имел, насколько далеко мог зайти Толсит прежде, чем его окончательно покинула смелость. Однако он помнил, что тот собирался идти вниз по лестнице, чтобы проникнуть в северное крыло замка по подземным коридорам. Учитывая это, Касси спустился по крутым ступеням к колоссальному фундаменту цитадели, не переставая удивляться размерам этого легендарного сооружения.
Он быстро миновал анфиладу темных и пыльных комнат. В этих редко посещаемых нижних этажах царила тишина. При каждом шорохе шпиону приходилось прятаться в укрытие, избегая встреч с людьми. Поэтому, когда послышалось еле уловимое шарканье острожных шагов, он быстро скользнул за древний гобелен.
Едва дыша, Касси выглянул в слабо освещенный коридор, боясь, что путь к отступлению перерезан бдительными стражниками. Спустя некоторое время он увидел вошедшего. Это оказался всего-навсего Толсит, тихо крадущийся по направлению к спрятавшемуся товарищу. Виноторговец был уже недалеко от места, где укрывался Касси. Тот легко распознал его округлый силуэт, хотя факелы светили довольно тускло и черты лица сообщника все еще оставались едва различимыми. Касси не терпелось узнать, что нового смог разведать виноторговец. Кроме того, пора было сообща решить, стоит ли рисковать, продвигаясь дальше. Он уже собирался окликнуть напарника, но язык словно прилип к гортани, и Касси замер, окаменев от испуга. С Толситом творилось нечто странное: движения его стали скованными и очень медленными, он передвигал свои пухлые конечности так, словно на них повесили тяжелые гири. Виноторговец был похож на человека, увязшего в зыбучих песках и пытающегося вырваться из засасывающей трясины. На его лице застыла гримаса смертельного ужаса. С губ сорвалось хриплое блеяние, которое через мгновение превратилось в стонущий дребезжащий звук, будто язык отказывался повиноваться ему. Вскоре все движения Толсита стали
