добродетелью, как свидетельствуют сами дела, назвал себя сыном немощного, то как назовет себя уничиженный и ничтожный? Если светильник святости подписался грешником, то что будет отвечать грешный и ничего не значащий? Подлинно, если бы даже ничего другого не было написано в письме, одного этого было бы достаточно, чтобы изумить получившего его и явить несравненную добродетель пославшего.
Когда же мы, смиренные, прочитали все содержание священного свитка, тогда еще более были тронуты, найдя весь состав речи совершенно соответствующим заглавию. Ты знаешь, святой Божий, что высказал ты по внушению Духа, как укрепил ты наш слабый ум врачевством похвал, как утвердил нас в терпении, чтобы мы не унывали в скорбях, и прочими прекрасными внушениями Божественной мудрости.
Но благословен Бог, Который в такое смутное время нечестия даровал Церкви Своей такого поборника и кормчего, непоколебимого, непреклонного, владеющего словом жизни, озаряющего вселенную светом исповедания. А оттого, что еще не прошла зима, хотя и показалось некоторое легкое освежение, не надобно унывать, преблаженный.
Господь, даровавший малую искру мира, умилостивляемый твоими богоприятными молитвами, силен распространить и полную весну Православия, и именно тогда, когда и облако гнева совершенно изменится, и любовь боголюбивых выразится блистательнее.
Это осмелился я теперь, как щенок, пропищать доброму моему архипастырю, от которого получил и молитвенник с чрезвычайной радостью
Время открыло дверь, чтобы свободно говорить нам с добрыми людьми и друзьями. А кто из них больше твоего благочестия? Ты за это самое благочестие потерпел немало скорбей и страданий от того, который и Бога оскорблял, и мир губил нечестием, и лишился жизни соответственно своему отступничеству, — не в святом месте, хотя страшно говорить это. Ибо храм, оскверненный еретиками, не есть святой храм Божий, но, как говорит Василий Великий, обыкновенный дом, так как бывший при нем Ангел, данный каждой церкви, отступил от него за нечестие. Посему и совершаемое в нем жертвоприношение не принимается Богом.
Послушай, как Он Сам говорит:
Почему же я, господин мой, описал тебе столь плачевную смерть злодея? Потому что не только благочестивому Императору, но и всякому человеку необходимо признать, что кончина нечестивого соответствовала его нечестию. И я очень удивляюсь, отчего добрый наш владыка, зная это, не объявляет во всеуслышание о нечестии этого злодея и не дарует и себе, и подданным восстановления Православия, как Царь мирного правления по примеру Христа.
Посему я, смиренный, прошу и умоляю, чтобы ты, благочестивейший, постарался, всецело предаться восстановлению веры, в которой заключается спасение и державы, и каждого подданного, к чему ты уже, как слышно, и приступил.
Добродетель других известна нам по слуху, а твоя, достопочтеннейший господин мой, — сначала по лицезрению, а ныне по слуху, достигшему даже того отдаленного места, в котором мы находимся.
Что же говорят? То, что твои движимые Духом уста смело изрекли премудрость Божию, слова истины, на пользу и спасение собственной души и всей нашей Церкви. Блажен ты, и благословенно имя твое, и восхвалят тебя все слышавшие о тебе благочестивые, и благодатный венец на достопочтенной твоей голове, и золотое ожерелье на священной твоей шее, сын послушания, чадо света, питомец благочестия.
Так говорит Господь:
Увы, камни вопиют, а ты остаешься безмолвным и беззаботным? Бесчувственная природа слушается Бога, а ты не слушаешься? Существа неодушевленные и не подлежащие отчету на Суде, как будто страшась повеления, издают голос, а ты, который должен явиться к ответу пред Богом на Страшном Суде и дать отчет даже в праздном слове, хотя бы ты и был нищим, безрассудно говоришь: «Какая мне об этом забота?»
Таким образом, и самый последний бедняк не будет иметь никакого оправдания в день Суда, если не станет ныне говорить, как тот, кого ожидает суд и за это одно, а тем более — всякий из отмеченных высоким саном, вплоть до самого облеченного диадемой, которому предстоит суд неумолимый. Ибо
Говори же, господин мой, говори. Поэтому и я, несчастный, говорю, боясь Суда. Взывай в слух вдохновляемого Богом благочестивого Императора нашего, так как ты из числа сановников.
Нет ни одной ереси из зарождавшихся в Церкви хуже этой иконоборческой ереси. Она отвергает Христа, ударяет Его в лицо, неистовствуя делом и словом. С одной стороны, она безумно утверждает, что Христос не должен быть изображаем в телесном виде, а это значит отвергать то, что Слово стало Плотью. Ибо, если Оно стало Плотью, то, конечно, может быть и изображаемо, иначе евангельское сказание — призрак, как думают манихеи. С другой стороны, эта ересь выскабливает, ломает, разрушает, сжигает каждый божественный храм, каждое священное приношение, на котором есть изображение Христа, Богородицы, кого–либо из святых.
Мы, христиане, погибаем.
Обходительность добрых людей и незнакомым дает смелость приходить к ним, а тем более — знакомым и испытавшим их радушие. Полагаясь на это, и мы, смиренные, посылаем письмо твоему высокому и благочестивейшему превосходительству, приветствуя тебя как надлежит. Ибо ты — добрый побег отличного корня, священный плод здравой мудрости, вожделенное украшение тщательного воспитания и потому любим Царями и прославляем всеми.
Поэтому, переходя от власти к власти, ты и достиг высочайшего достоинства среди сановников. Прекрасно и совершенно справедливо, а то, что ты любим и нами, уничиженными, за ту же добродетель, нисколько не удивительно, по причине нашего ничтожества.
Впрочем, обстоятельства времени заставляют нас, уничиженных, обратиться к тебе с увещанием о том, чтобы ты протянул руку помощи нашей Церкви, падшей из–за нечестия. Это ты, как мы слышали, уже и делал и мы, грешные, молились о тебе, и благословляли тебя от искреннего сердца, так как ты праведным обличением обличил начальника нечестия Иоанна, сказав то, что следовало слышать этому нечестивцу, что известно и нам, и, думаю, многим другим.
Ибо