подвигам, от огорчений к огорчениям. Но так как это — ради Христа, то, значит, не печально, а очень радостно. И нам дано от Бога страдать за Христа.
Как я слышал, люди в отмщение разграбили монастырь. Но по этому поводу можно привести два соображения: одно, — что Бог премудр и силен, когда захочет, добром объединит то, что насилием разделено; другое, — что ради Христа мы должны быть готовы отказаться и от едемского рая. К тому же и мы, и разграбившие монастырь, и все вообще — странники и пришельцы на сей земле. Довольно об этом. Порываюсь узнать, какой оборот примут ваши дела. Наши вам уже известны, Господь дает терпение переносить злострадания изо дня в день. А с другой стороны, как же мы пострадали? —
Ты, чадо желанное, начертал мне письмо, достойное твоего благоговения. И я воспрянул духом и возблагодарил благого моего Бога, что в тебе жива надежда на меня, грешного, пылает любовь, сильна ревность. Также и я о тебе немного горюю и страшусь, сохранишь ли ты все это, ибо Любящий прилежно наказывает. Да будешь сохранен для меня, любезное мое чадо, как сын света в это темное время безумного восстания на Христа. При свидании с X. ты подробно узнаешь, как, подвергшись бичеванию с братом Николаем, я был заключен в темницу. Мне хотелось бы видеться с тобою, где это нам будет возможно, ибо нужно и устно переговорить.
Что ты, брат, так обособился? Прошу, не делай этого. Ведь вы сходитесь двое в одно место, чтобы приносить пользу друг другу и мне, смиренному. Не ленись постоянно поминать меня в своей молитве, чтобы я благоугодил Господу и избавился от лукавого. Брат Николай приветствует тебя.
Отвращение матерей от детей есть нечто временное, ибо тотчас, влекомые природными склонностями, они опять обращают их к себе, вдвойне усиливая любовь и доставляя им всяческое утешение. Что значит это вступление? — А то, что и ты, почтеннейшая, на короткое время вознегодовав на нас, смиренных, опять не удержалась открыть нам о Господе сердце, полное привычного сострадания. Поэтому, как и свойственно матери, ты одарила нас, объяснилась и оказала милость вдвое большую, чем былое негодование. Итак, благодарение Богу, даровавшему радость и нам, грешным, посредством печали. Ведь не зря говорится: кто радует меня, как не тот, кто огорчается от меня, — хотя мы и недостойны этих слов. Да дарует нам тебя Господь на многая лета, чтобы ты и огорчала, и радовала нас, а также и молилась о моем спасении, как и я — о твоей святыне.
Всякий раз, возлюбленное чадо, как получаю твое письмо и нахожу в нем выражение истинной веры и любви, которую ты питаешь к Богу и моему смирению, я радуюсь и прославляю Господа моего, молясь о том, чтобы ты пребывал в этих чувствах, которыми очищается душа и вырабатывается готовность к подвигам. Видя, как схватывают твоих братьев, вовсе не думай, что ты можешь избежать гонителей. Посему будь готов, не падай духом. С тобою Бог. Это я говорю не для того, чтобы ты вел себя вызывающе, но чтобы старался не быть увлеченным и не оказался неподготовленным. Бог да будет с тобою, как бы Он ни устроил твою жизнь. Молю тебя, чадо, прославь Бога в теле и в духе своем.
А то, о чем ты напомнил, обстоит совсем не так: я, грешный, нечистый, говорю теперь, не бросаясь в опасности, а с большою сдержанностью и осторожностью, без излишней требовательности, но и без послаблений, хотя подвергшие нас бичеванию теперь накрепко заключили нас с братом Николаем. Молись же, сын мой, чтобы под охраной я был сохранен о Господе и был готов перенести все, к чему бы Он ни призвал. Приветствует тебя брат. Приветствуй разумного брата [[302] ].
Любезен сыну отеческий голос, и наоборот. Поэтому опять пишу тебе, ибо я твой сын о Господе, увы, не походящий на своего добродетельного отца. Но твои исповеднические страдания — слава для меня. Человек в старости, в тягчайшей болезни, не поднимающийся с постели, испытывающий сильные страдания, ежеминутно ожидающий смерти — и при этом изгнан из преподобной обители, оторван от священного братства, содержится под стражей, лишен необходимых услуг! И ничто из вышесказанного не сломит его любви ко Христу; на все вопросы он твердо отвечает так, как исповедует.
Ты, блаженный отец, истинный венценосец–мученик. Как велика твоя слава, как богат наградами твой подвиг! Твои непроизвольные, болезненные страдания за исповедание Христа вменяются тебе Богом и благодарными почитателями в произвольные. Ты утвердил православных, посрамил противников, а с ними прибавлю, — и прикрывающих свои грехи или слабости приличными поводами или какими–то другими причинами. Но Начальник исповедания твоего Христос да будет и Совершителем для тебя. Молитвенно пожелай того же и мне, твоему сыну. Если при тебе отец мой экзарх, приветствую его, смиренный.
Я должен святой твоей душе, издавна так преданной моему смирению и отдавшей себя в заложники не только телом, но и духом, — писать не чернилами и не на бумаге, а если бы было возможно, кровью на коже. Не относись с недоверием, господин, к тому, о чем я буду говорить. Ведь правда, что твое благочестие оказало по отношению ко мне в изобилии такие благодеяния и заботы, каких не обнаружили ни иерархи, ни священники, ни монахи, ни семейные и почти никто из близких и друзей. И если бы твое величие могло увидеть мое сердце, оно сильно удивилось бы ему. Но это так и есть, и потому я не перестану писать тебе, и даже по смерти, может быть, буду невидимо писать невидимому.
А теперь я, бедный, молюсь, чтобы ты остался цел и душою, и телом: и избежал, если не дыма, то, по крайней мере, огня еретического. Молись, господин мой, и о моем смирении, дабы Христос довел до конца то, что начал туне в нас, недостойных, избавляя нас от видимых и невидимых врагов.
Я прочел твое письмо, человек Божий. Вот тебе и новые исповедники, — разумею братию эконома. Продолжай свое святое дело, свое приношение Господу. Посвяти себя служению. Хотя это дело и опасно, но Бог — Избавитель, ибо Он поставил тебя служителем Его мучеников, утешителем исповедников, помощником преткнувшихся. Проходи свое божественное служение. Христос идет пред тобою, не падай духом.
Твои сушеные смоквы я получил на словах, а не в действительности, по причине заключения. Я отослал их пресвитеру; благодарение Богу за то, что он, призванный Богом, сослужит тебе. Молись обо мне, брат и участник страданий.
Радостно я возблагодарил благого нашего Бога, узнав из твоих писем, чадо мое и желанный брат, что ты живешь о Господе и пребываешь неизменно в истине веры Божией. И хотя я, грешный, забочусь обо всех, но о тебе, особо любимом и честном, тревожусь не без основания, потому что ты стоишь выше всех в братстве и, что еще важнее, ходишь среди сетей нечестивых. Но где Бог и Божия правда, там бессильно все человеческое. Столь твердого в вере ничто никогда не сможет поколебать, даже если бы
Время не позволяет мне сказать еще что–нибудь пространно. Прибавлю только вот что, — как можно чаще обращайся к Богу с горячей молитвой о том, чтобы я, недостойный по своим грехам, был отнесен к твоей части и к числу подобных тебе. Живущий со мною брат твой приветствует тебя.
Как печально твое письмо, чадо, сообщающее о таких великих бедствиях, так что, услышав о них, я
