отправился с визитом в Талабхейм. Конрад уже знал, что в обычных обстоятельствах движение не прекращается до раннего утра: послы, курьеры, придворные, купцы и слуги снуют туда-сюда по делам и в поисках развлечений.
Часовые поговорили и с кучером, и с форейтором, заглянули во все двери, отдали честь и поинтересовались пассажирами. Один из гвардейцев наклонился и окинул взором дно экипажа, так что Конраду пришлось отказаться от идеи проникнуть во дворец подобным образом.
Но попасть внутрь крепости можно не только через ворота.
Надо лишь выбрать время, карабкаться и прокрасться. И Конрад карабкался, взбираясь по стене между двумя наблюдательными башнями, где у часовых было меньше возможности заметить его. Он поднимался медленно, тщательно выбирая, куда поставить ногу. Но когда он перемахнул через стену и спрыгнул на крышу конюшен, неторопливость сменилась стремительностью. Потом пришлось распластаться на черепице и подождать, пока патруль пройдет по стене и скроется за поворотом. После Конрад медленно, ползком, пробирался по крышам, лез вверх и спускался вниз по конькам, перебирался через трубы и, наконец, проник сквозь амбразуру в ту казарму, куда его расквартировали при вступлении в гвардию.
Благодаря должности инструктора и боевому опыту, Конраду предоставили отдельный закуток, хотя по чину он не превосходил прочих рекрутов. Сейчас ему удалось пробраться туда незамеченным, но время отдыха еще не пришло. Он лишился меча, шлема, формы, и теперь предстояло возместить потери.
– За все годы в гвардии я никогда не видал такого парада!
Таунгар прохаживался по двору, не сводя потрясенного взгляда с шеренги новобранцев на утреннем смотре.
– Бывало, что кто-то терял шлем; теряли мундиры, штаны и шпоры. По очереди теряли практически все: мечи, пики, кинжалы, латные руковицы, сапоги, кирасы, щиты и лошадей. Но никогда, никогда я не видел, чтобы столько солдат потеряло столько добра за один раз! Пропал полный комплект формы. Что, она пошла прогуляться? Или у нас день Плута? Нет, он не сегодня. А даже если бы он был сегодня, в имперской гвардии не место розыгрышам. Мне не смешно. И те, кто потерял хотя бы нитку, не будет смеяться целый месяц! Вам всем запрещается покидать казармы, вас ждут дополнительные наряды, и вы теряете месячное жалованье, раз уж вы так хорошо умеете терять вещи. К тому же с вас вычтется стоимость пропавшего. Как вы собираетесь охранять Императора, если не можете сохранить даже форму, которую он любезно позволяет вам носить? Кучка безмозглых идиотов! Я понятия не имею, как вас вообще взяли в гвардию. Вам не хватит мозгов, чтобы записаться в армейские рядовые. Вам не хватит мозгов, чтобы попасть в сторожа!
Пока Таунгар отчитывал гвардейцев, одетый в новенькую форму Конрад безучастно глядел прямо перед собой. Он не смог добраться до склада квартирмейстера и подобрать там одежду и оружие. Пришлось обирать новобранцев в казарме: ботинки у одного, ремень у второго, и так до тех пор, пока он не набрал полный комплект обмундирования. Понадобилось много времени, чтобы убедиться, что все сидит как подобает. Будь солдаты более бдительны, они избежали бы наказания. Военное правосудие славилось суровостью и неразборчивостью: всем, кто вступил в гвардию, следовало ожидать, что оно обрушится на них при малейшем проступке. Может, они извлекут из наказания полезный урок: нигде не чувствовать себя в безопасности и никогда никому не доверять.
Отряд стоял по стойке «смирно», кто без нагрудного доспеха, кто без панталон – кто что потерял. Когда пришло время в предрассветной темноте одеваться на смотр, в казарме воцарилась сумятица. Те, кто первым обнаружил пропажу, пытались возместить ее за счет обмундирования менее догадливых товарищей, и сразу же вспыхнуло несколько драк. Начались поиски, но пропавших вещей не нашли. Да и нечего было находить; все было на Конраде.
– Армейцы подожгли вчера собственную караулку, – продолжал Таунгар. – Думаю, что если бы там оказались вы, то спалили бы весь дворец! У них сбежали двое заключенных, погиб часовой и без вести пропал офицер.
Таунгар остановился перед Конрадом.
– Они утверждают, что во всем виноват имперский гвардеец.
Из-под шлема Конрада виднелись свежие укусы и царапины на лице. Сержант посмотрел ему в глаза и добавил:
– Но, конечно же, они врут, чтобы скрыть свое разгильдяйство.
Убитого офицера не нашли, и никто не слышал о скейвенах или других представителях адского зверинца, что завелся под Альтдорфом.
Даже первый город Империи не мог от них защитить. Или же Альтдорф стал центром активности Хаоса именно из-за своего положения столицы.
Город признали столицей при Сигмаре, когда тот две с половиной тысячи лет назад объединил восемь доселе враждующих человеческих племен, хотя изначально город назывался Рейкдорф. С тех пор он оставался сердцем Империи, а скорейший способ уничтожить кого-то – это ударить в сердце. То есть нанести удар по Императору Карлу-Францу из Дома Вильгельма Второго.
Пока Императора нет в столице, опасаться нечего. Если Гаксар собирался заменить Карла-Франца на созданного при помощи некромантии двойника, после смерти серого провидца его план обречен на провал. Вряд ли кто-либо кроме Гаксара сумеет управлять его созданием, а с его смертью и двойник должен потерять схожесть с живым.
Литценрайх знал бы наверняка. Однажды колдун сказал, что собирается воспрепятствовать планам Гаксара захватить трон при помощи самозванца. Они с серым провидцем были давними врагами.
Единственный человек, который мог опознать Конрада, – это убитый им часовой. Стражники у ворот и солдат, который сопровождал их с офицером в темницу, не успели толком его разглядеть. В любом случае имперскую гвардию не слишком заботили притязания армейцев. Эти рода войск всегда недолюбливали друг друга.
Но судя по взгляду Таунгара, он что-то подозревал.
– Те, кто одет, – скомандовал Таунгар, – шаг вперед!
Восемь гвардейцев, Конрад в их числе, повиновались.
– Ты, ты и ты, следуйте за мной!
Конрад и еще двое зашагали за сержантом и вскоре обнаружили, что стали частью эскорта, который
