— Ну, эти самые... операторы, осветители и все такое прочее.
Я объяснил, что никакой «бригады» у меня нет, и в своем собственном лице я совмещаю оператора, осветителя, фотографа, звукорежиссера, руководителя делегации и ее главного бухгалтера. Орландо засмеялся, хлопнул меня по плечу, заключая:
— Итак, ты у себя дома. Располагайся, делай что хочешь. Кокоти, если надо, поможет. А я всегда к твоим услугам. Что надо, спрашивай. Чем могу, помогу.
Еще через мгновение он отвернулся и зашагал прочь.
Когда утихла суматоха встречи и багаж был размещен на полу между койками, я вышел из «конторы», чтобы оглядеться. Весь пост Леонардо можно было окинуть одним взглядом, не рискуя при этом сломать себе шею. Вот почему уже через пару минут я разобрался и его нехитрой топографии. Прямо против входа в «контору» размещалась «поликлиника» — буро-коричневый каменный домик. Справа от «конторы» стояли два других домика. В одном из них жил пилот крошечного самолета «теко-теко» Гарсия, в другом — «завхоз» поста индеец Пиуни с женой и двумя детишками. На противоположной стороне поляны виднелся домик медсестер Марины и Марии, чуть дальше — деревянный склад и кухня, к которой примыкала столовая. Все эти каменные и деревянные сооружения были окружены несколькими хижинами — «малоками». В них размещались индейцы — те, кто постоянно живет на посту, и те, кто навещает Орландо по разным своим делам: за лекарствами или за леской для рыбной ловли, просто поболтать о своем житье-бытье или сообщить какие-то важные новости.
Возле хижины стоял «теко-теко», привязанный, чтобы не опрокинуло ветром, канатами к столбам. Позади «штаб-квартиры» разместилось несколько бараков и сараев «техслужб»: склад стройматериалов, бензиновый «движок», высокая мачта радиостанции, курятник и кухня. Геометрическим центром лагеря служила «пекизейра» — громадное дерево с темно-зелеными плодами «пеки», напоминавшими по внешнему виду манго. «Пекизейра» высилась в самом центре поляны как раз против входа в «штаб-квартиру». Здесь постоянно копошились голые детишки. Время от времени с грозным шуршанием сквозь листья прорывался и гулко бухался на землю созревший плод. Сорванцы с торжествующими воплями кидались к нему, стремясь опередить друг друга. Если поблизости проходил Орландо, он грозно кричал: «Это — мне!», и мальчишка, схвативший «пеки», послушно трусил к «дедушке», вручая ему свою добычу.
«Контора» и все прочие сооружения поста были построены на косогоре. Речка Туатуари, протекавшая внизу, затопляла в период дождей другой берег на несколько километров. А здесь, на левом берегу, пост Леонардо всегда находился в безопасности: вода подымалась только до середины высокого обрывистого берега. Обо всем этом мне сообщил Луис Галон — старый друг Орландо, режиссер телевидения из Сан- Пауло, проводивший здесь, на посту Леонардо, свой отпуск. Он был весьма рад моему появлению и немедленно взял на себя роль гида в первые дни моего пребывания.
ЧТО ТАКОЕ «ШИНГУ»
...Было бы целесообразно исследовать вопрос о влиянии, оказанном индейцами на более поздние общественные формации, в частости, об их влиянии на колонизаторов наших земель.
...В развитии земледелия, в исследовании страны индейцы были деятельными помощниками, без которых колонизаторы никогда не смогли бы добиться того, что было ими сделано. Ни одно отражение атаки пиратов или корсаров, ни одна война против чужеземцев, ни одна экспедиция для исследования континента не обходились без индейцев как главных участников, как людей неоценимых достоинств, обеспечивающих успех. Славными подвигами индейцев богата история страны.
Наконец, еще более красноречиво то величие, с которым они выражали спой героический протест, сражаясь против насилия завоевателей. Восстания и войны против насилий ярко свидетельствуют о том, что этот народ обладал большой моральной стойкостью, которая делала его самым активным и достойным участником жизни нашего континента.
Вечером 22 апреля 1500 года один из вахтенных моряков экспедиции португальского мореплавателя Педро Алвареса Кабрала, вышедшей полтора месяца назад из Лиссабона на поиски кратчайшего пути в Индию, разглядел в пламени заката далекую гору, словно подымающуюся из пучин океана. Утром следующего дня первая группа португальцев высадилась на берегу маленькой бухты у подножия этой горы, получившей впоследствии имя «Паскоал». Их встретила группа туземцев. В руках у них были луки и стрелы. Но, отвечая на миролюбивые жесты португальцев, туземцы дружелюбно опустили оружие. Николау Коэльо, старый моряк, ходивший с Васко да Гама в Азию, приблизился к ним, протягивая хозяевам новой, только что открытой земли свой красный берет и черную бархатную шапочку. Навстречу ему вышел индеец, в руках которого было ожерелье из ракушек и красивый венок из красных и серых птичьих перьев. Они обменялись подарками, поглядели друг на друга и разошлись. Так произошла первая в истории встреча португальцев с индейцами.
На следующий день Кабрал принял на своей каравелле двух первых представителей коренного населения этой земли. Писарь экспедиции монах Перо Вас де Каминья охарактеризовал их следующим образом: «Они были смуглые, красноватые, с красивыми лицами и прямыми носами. Голые, без кикой бы то ни было одежды, они не стремились покрыть свои тела чем либо, не высказывали каких либо признаком стыда... Оба они имели в нижней губе отверстия, куда были продеты кости, шириной с веретено, длиной в пядь. Вставленные в нижнюю губу, они загибались в виде шахматной ладьи на том конце, что находился между губой и зубами. И так они носят эти кости торчащими в тубе, но не чувствуется, что они мешают им говорить, кушать или пить...»
Кабрал приказал угостить индейцев. Им принесли хлеб, жареную рыбу, конфеты, мед и сушеные фиги. Они попробовали яства, но выплюнули их с отвращением. Вино чуть не вызвало у них тошноту.
Тогда Кабрал решил поразить и устрашить туземцев: нарядившись в праздничный бархатный камзол, нацепив на себя все свои золотые драгоценности и бусы, он — словно король на трон — взгромоздился на высокое кресло резного дерева, установленное в центре палубы на толстом дорогом ковре, и повелел представить туземцев пред свои светлые очи. Для большей торжественности он приказал своим офицерам собраться перед «троном».
Вечерело. Ослепительно блестели офицерские шпаги и золото галунов. Зажгли факелы, в их мерцающем свете драгоценности и оружие засверкали еще ярче.
Увы, поразиться пришлось самому Кабралу и его свите. Они были изумлены спокойствием своих гостей, их полнейшим безразличием к происходящему. Не обращая внимания на всю эту пышную церемонию, на угрожающий блеск оружия и мундиров, они зевнули и улеглись на дорогой ковер, намереваясь мирно отойти ко сну. Что было делать, скажите, в этой ситуации полномочному представителю португальского короля Мануэла Первого Счастливого?.. Кабрал поступил мудро: он велел принести подушки и покрывала. Индейцы и эти диковинки встретили как должное.
Они спали до утра, потом встали и отправились на землю, которая с нынешнего дня переставала быть их землей. Впрочем, этого индейцы еще не знали. Доверчиво снабдили они корабли дровами и питьевой водой в обмен на несколько старых рубах, ночных колпаков да несколько пар четок, которые они, сочтя украшением, намотали на руки.
Так свершилась первая торговая операция между далекой Португалией и ее новой колонией, получившей и последствии имя «Бразилия». Индейцы, надо полагать, не задумывались над историческим значением этого акта. Они доверчиво глядели вслед уходящим кораблям, не зная, что спустя несколько десятилетий их гости, столь доверчиво и радушно принятые на этой земле, вновь вернутся сюда, неся с собой порабощение и смерть. Они не могли глядеть в будущее, эти наивные, добродушные индейцы. Откуда им было знать, что спустя четыре с половиной столетия — 20 апреля 1970 года — газета «Жорнал до Бразил» опубликует следующую заметку, рассказывающую о судьбе их потомков: Последние триста
