менее хорошо и наблюдая за которыми находит что-то родственное со своим собственным мышлением. Именно это и делает человека другом животных. Люди на своем опыте убеждаются в том, как привязывается животное к человеку, который ухаживает за ним, и нередко эта привязанность воспринимается нами как настоящая дружба.
Интерес к животным уходит в далекое прошлое. Стремясь познать и покорить природу, человек старался как можно полнее изучить мир населяющих ее существ, а для этого требовалось прежде всего тщательно описать самых разнообразных животных, будь то раки, пауки, бабочки, жуки или более близкие к человеку млекопитающие. При этом выявлялись не только различия, но и то общее, что объединяло отдельных животных. Например, немало общего нашлось между львом, тигром и домашней кошкой или между козой, овцой и антилопой.
Шведский ученый Карл Линней (1707–1778) предложил систему классификации животного мира, которая, хотя и была вскоре изменена и усовершенствована благодаря последующим исследованиям, означала большой шаг вперед, так как позволяла упорядочить накопленный к тому времени огромный зоологический материал. В основу классификации был положен принцип сходства животных по одному какому-нибудь признаку, относящемуся к строению их тела. В качестве примера можно назвать зубы грызунов. На верхней и нижней челюстях у них по два длинных изогнутых зуба, служащих главным образом для разгрызания пищи. Они есть у белки, мыши, крысы и у бобра. Поэтому такие зубы являются определяющим телесным признаком для целой группы млекопитающих.
Описание внешних признаков животных и строения их внутренних органов — сердца, легких, органов пищеварения и в особенности скелета — составляло предмет биологических исследований не только в XVIII и первой половине XIX столетия, но и много лет спустя. Открывались все новые и новые зоологические музеи, в которых выставляли чучела животных и длинные ряды их черепов и скелетов. Насколько такие коллекции были и сегодня еще остаются интересными для специалистов, настолько мало они удовлетворяли и удовлетворяют любителей животных. Набитое по всем правилам чучело нередко производит впечатление окоченевшего трупа. О подлинной прелести пробирающейся в горах серны в музее можно получить лишь приблизительное представление, хотя современная «дермопластика» позволяет точно воспроизвести форму и позу животного.
Чтобы изучить животное, чтобы правильно понять его поступок, надо видеть его в движении, то есть знать его поведение. Описание зубов, ног, костей и заспиртованного сердца не делает животных особенно привлекательными для нас. Бесстрастное и сухое, изобилующее латинскими терминами изложение, обязательное для любой хорошо обоснованной научной работы, не может быть общедоступным. Односторонность старой биологии делала ее (но не полученные ею результаты) наукой, представляющей интерес лишь для узкого круга специалистов. В эти же годы широкие круги любителей природы знакомятся с трудом человека, о котором мы еще будем говорить подробнее. Я имею в виду Альфреда Брема (1829–1884), чья книга «Жизнь животных» известна всему миру.
Между тем уже более двух веков люди задумывались над вопросом, привлекающим внимание большинства любителей животных: не обладают ли хотя бы высшие животные качествами, которые могут, пусть лишь в какой-то степени, быть сравнимы с психикой человека? Заметки по этому вопросу были позднее собраны в книги, которые в наши дни представляют библиографическую редкость. Одна из таких книг написана не известным мне «придворным советником и профессором из Йены» Юстусом Христианом Хеннингом и вышла в свет в 1783 году в Лейпциге под весьма примечательным названием «О предчувствии у животных»[3].
Обращает на себя внимание, что автор не просто сообщает о тех или иных фактах, но и пытается дать им объяснение. Он не считает животных умными, сообразительными или думающими существами, но полагает, что они способны довольно точно чувствовать, что уже произошло или должно произойти. На 451-й странице этой интересной книги мы читаем: «К предчувствию отношу я пример Плутарха с крокодилами. Эти животные, подобно черепахам, откладывают яйца в песок и могут точно найти то самое место, где они их отложили. Еще более поражает, что крокодилы откладывают яйца как раз на той высоте, которая необходима, чтобы разлившийся Нил, выйдя из берегов, не смыл их. Создается впечатление, что они заранее знают, как высоко поднимутся воды Нила и что окажется под водой».
Как это было принято еще в средние века, Хеннинг обращается к работам античного автора, в данном случае Плутарха, а не опирается на свои собственные наблюдения или на данные авторитетных исследователей своего времени. При этом он не скрывает и сомнений в том, что Плутарх является «заслуживающим доверия автором в вопросах, касающихся естественной истории».
Вторая из этих книг вышла в 1805 году в Берлине под названием «Наука о душе животных, основанная на фактах»[4]. Автор книги неизвестен. Причина будет понятна, если вспомнить общественные условия в конце XVIII и начале XIX столетия. Теология подчинила науку еще со времен средневековья. В эпидемиях она видела наказание людям за их грехи. Наличие души признавалось только у человека. Правда, в XVIII столетии ученые- просветители выступают против опеки церкви, они начинают искать биологические причины болезней. Но влияние церкви, и прежде всего католической, еще долго будет сохраняться. Поэтому страх перед церковью и был, вероятно, той причиной, которая заставила автора «Науки о душе животных» скрыть свое имя.
Сегодня, читая это сочинение, остается лишь недоуменно пожимать плечами, хотя автор и утверждает, что описывает только факты. Биологи более позднего времени называют такого рода сообщения анекдотическими. Разумеется, ныне основой каждого исследования является явное, точное описание лично наблюдавшегося или достоверно установленного другими факта. Необходимо, чтобы этот факт мог быть многократно повторен и при каждом повторении получался бы одинаковый результат. Так физик измеряет с высокой точностью температуру кипения воды или спирта.
В биологии легко основываться на достоверных фактах, если речь идет о скелете животного. Его можно зарисовать и в любое время показать сомневающимся. Но для вопроса, который нас интересует, получить достоверные факты исключительно сложно. Если собака открывает дверь, можно сфотографировать, как она это делает, и неоднократно показывать эти снимки желающим. Позже мы убедимся, что и в данном и в аналогичных случаях значение имеет не столько сама способность животного что-то делать, сколько то, как она возникает. Может быть, правильное действие появилось у собаки совершенно случайно?
На этот вопрос мы пока не дадим ответа. Прежде всего постараемся разобраться в той ситуаций, которая сложилась в середине прошлого столетия в научной биологической сфере, с одной стороны, и среди любителей животных — с другой. Именно тогда появилась книга, с воодушевлением встреченная читателями, — «Жизнь животных» А. Брема.
Альфред Брем
Каждый из нас, вероятно, знает книгу или хотя бы имя этого очень одаренного человека. Его отец, пастор и большой знаток птиц, помог молодому Брему полюбить и изучить животный мир родной Тюрингии. Еще мальчиком он научился наблюдать за животными в поле и в лесу, слушать их голоса. Нетрудно понять, что сухая, описательная зоология того времени должна была мало привлекать Брема. Он стремился изучить животный мир различных стран, узнать животных, с которыми был знаком только но картинкам и которые давали простор его фантазии, — львов и слонов. Судьба улыбнулась ему, и в молодом возрасте он попал в Африку. Свое двадцатилетие (он родился в 1829 году) Брем отмечал на Голубом Ниле, то есть в местности, которая в те годы с точки зрения европейцев представляла собой совершенно дикий уголок природы. Только спустя пять лет Брем возвращается на родину и начинает писательскую деятельность. В 1863 году увидел свет его главный труд «Жизнь животных». Остается упомянуть, что в дальнейшем жизнь Брема не принесла ему столь радостных плодов.
