«1) Оловянишников Я. История колоколов. 2-е, дополненное изд. с рисунками, чертежами и нотами. М.: Светильник, 1913, цена 8 р.
2) Рыбаков Сергей. О церковном звоне (по записям и бумагам протоиерея А. А. Израилева). С нотами звонов. [Эта книга есть у П. Н. Каптерева.] Журнал Русского Физико-Химического общества, 1884, т. XVI.
3) Otte Heinrich. Glokenkunde. Lpz., 1884».— 218.
389
На полях рукописи Огневой и машинописного экземпляра дата диктовки текста Флоренским: «1922. IV. 16 ст. ст. Суббота. Серг<иев> ?<осад>». Далее идет текст, который в издании 1977 г. был опубликован как самостоятельный раздел под названием «Философия культа».—218.
390
Мф. 24, 4.—220.
391
В рукописном экземпляре Огневой и машинописи, вероятно, ошибочно: «обозревания». В таком случае далее предложение теряет согласованность.— 220.
392
Ср.: Ин. 16, 28; 17, 6—8.— 220.
393
Ср.: «Се приступаю к Божественному причащению, Содетелю, да не опалиши мя приобщением: Огнь бо еси, недостойныя попаляяй. Но убо очисти мя от всякия скверны»—стихи Метафраста из Последования ко святому причащению//Иерейский молитвослов. М., 1907. Л. 271 об.— 220.
394
Неточная цитата. Ср.: «И потом сказал Он: лица Моего не можно тебе увидеть; потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх. 33, 20).— 220.
395
В рукописи Огневой: «самой по себе».—221.
396
В машинописном экземпляре и рукописи Огневой — «...влага жизни». Далее оставлено чистое место и с абзаца: «Вода сознается...» Исправлено с учетом рукописи Флоренского.—221.
397
В рукописном экземпляре (тетрадь, с. 12). Флоренский записал: «...— «сестрицей водою», по Франциску Ассизскому».
См.: Книга о святом Франциске (СПб., 1912):
«После огня блаженный Франциск особенно любил воду, ибо она есть символ святого покаяния, очищающего душу, и употребляется для первого омовения души при крещении. Посему, когда он мыл руки, он старался, чтобы стекающаяся вода не попадала под ноги» (с. 89); «Хвала тебе, Господи, за сестру воду: она благодетельна, и смиренна, и драгоценна, и целомудренна» (с. 98).— 221.
398
Данное место необходимо сопоставить с толкованием Рим. 8, 19—22: «Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих; потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу слова детей Божиих. Ибо знает, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне».
Первый тип толкования принадлежит святителю Иоанну Златоусту: «Слова сии имеют такой смысл: самая тварь сильно мучится, ожидая с заботливостью тех благ, о которых мы теперь говорим. Ибо чаяние есть самое заботливое ожидание. А дабы речь была выразительнее, апостол олицетворяет весь мир сей. Так делают пророки—у них реки рукоплещут, холмы скачут, горы прыгают; но поэтому не должны мы считать их одушевленными и приписывать им сколько-нибудь смысла, напротив, должны заключить о изобилии будущих благ, простирающихся и на самые бесчувственные твари. То же самое нередко делают пророки при изображении чего-либо печального,— тогда виноградник у них плачет, вино, горы и своды в храмах воют, чем и выражают они чрезмерность зол. Так апостол, подражая пророкам, олицетворяет здесь творение и говорит, что оно воздыхает и мучится, не потому, чтобы действительно слышал вздохи земли или неба, но дабы выразить изобилие будущих благ и желание освободиться от настоящих зол» (Епископ Феофан. Толкование первых восьми глав святого апостола Павла к Римлянам. Изд. 2-е. М., 1890. С. 503).
Второй тип толкования принадлежит епископу Феофану: «В речи апостола более нежели олицетворение. В самом деле, что мешает предположить общее всей твари сокровенное сетование о печальном ее вместе с нами положении? Животные имеют смысл и чувство, в растениях явны следы чувства и влечений: что мешает предположить темное некое чутье и в процессах кристаллизации и химического сродства? А за этим останется уже кое-что, в чем не видится будто никакого чутья, стихии и силы. Но и над
