меры против забеременения для урегулирования деторождения, причем исходная точка была безусловно социально-гигиенической и этической, были осуждаемы в качестве безнравственных или же антиэстетических. При таком вмешательстве в функции природы нарушаются поэзия любви, равно как и нравственные основы; к тому же воздвигается препятствие и для естественного подбора.
На это я отвечу с различных точек зрения.
Прежде всего нет основания утверждать, что не может быть прочности в искусственном вмешательстве человека в функции природы. Если бы такое мнение было справедливо, то земной шар и по настоящее время облечен был бы первобытным лесом, и потребности человека не нашли бы никакого отклика в растительном и животном мире. Пропали бы все эти насаждения и культурные поля, вместе с домашними животными, чего на деле не наблюдается. Замечается, наоборот, стремление естествоиспытателей сохранить для будущего некоторые виды редких и интересных представителей животного и растительного царства, которые в настоящее время фауна за фауной, флора за флорой уступают энергичному и эгоистичному натиску человека, совершенно исчезая с лица земли. Изыскиваются, и довольно безрезультатно, меры для воспрепятствования такому делу разрушения. Нам, людям, наоборот, удалось доказать, — правда, грубо, в ущерб совести, искусству и поэзии, — что успешно имеем возможность вмешиваться в функции природы.
Не буду приводить опять этику. Я доказал уже в главе XV, как прихрамывает наша обыденная половая этика, а также, принимая во внимание сказанное в главе XIV, обосновал безусловную необходимость противозачаточных средств для истинной социальной половой этики.
Что же касается опасений, основанных на соображениях эстетического свойства, то, пожалуй, с первого взгляда можно было бы предположить в этом некоторую долю истины. Но тут приходится уже спорить о вкусах. Очки, например, эстетичностью не отличаются, но употребление их не отразилось на поэзии любви и без них нельзя в настоящее время обойтись в соответствующих случаях. Прибегают к посредству очков даже великие художники. Это почти в равной мере относится к одежде, велосипеду и массе других вспомогательных средств, к которым прибегает человечество. И чувство эстетики страдает только от непривычности и новизны предмета. Но, привыкнув к данным вещам, о них перестают и думать. Ведь считают же эстетичными и корсет, уродующий грудную клетку, и ботинки с острыми носками! У меня господствует убеждение в том, что за неэстетичность был осужден своими товарищами и тот первый человек, который поехал верхом на лошади. Если говорить о деталях совершения полового акта, — то и в них заключаются эстетические дефекты, которые весьма незначительно возрастут от прибавки кондома. Справедливость таких возражений, как мы видим, не может быть признана, причем предубеждение может быть приписано исключительно непривычке.
Глава XIX
Обозрение прошлого и будущие перспективы
Под утопиями можно разуметь такие идеальные проекты социального устройства в будущем, которые, будучи обязаны своим происхождением человеческой фантазии, не имеют под собою реальной и здоровой почвы, составляют противоположность данным человеческого опыта и лишены поэтому каких-либо шансов на их осуществление. Однако, такие консервативные филистерские умы, которые живут лишь предрассудками и преклонением перед авторитетами, считают утопическим всякий идеал, который не обязан своим происхождением древним устоям, привычке, нравам или авторитету. Это является грубою ошибкой, которая могла бы свести на-нет какой угодно социальный прогресс, если бы с ней постоянно считались.
Есть идеалы будущего, вполне достижимые, но бывшие неведомыми для прошлого. Нельзя в этом отношении признать правым Бен-Акиба в его афоризме, что нет ничего нового под луной. Международные мировые сношения, всемирный почтовый союз, уничтожение крепостного права, вскармливание детей искусственным путем, телефон, беспроволочный телеграф и пр., — все это достигнутые уже результаты, которые раньше человечеству даже и не снились. Можно ли поэтому считать утопией хотя бы общий всемирный язык или прекращение в дальнейшем войн между цивилизованными народами? Всевозможные расы уже в настоящее время владеют английским языком, и всем доступно изучение эсперанто. На территории больших стран, как Германия и Франция, давно положен уже конец прежним местным войнам между отдельными государствами, феодалами и пр. (а в маленькой Швейцарии даже сословиями и кантонами). Нельзя ли на этом основании предполагать возможность и дальнейшего человеческого объединения? Только предрассудок может это отрицать. На каком основании должно считать утопиями устранение наркотических веществ, действующих отравляюще на массы, как алкоголь, опиум, индийская конопля и пр., или на социальную экономическую реформу, вводящую более справедливую (как общественную), т. е. полную, оплату труда? Что касается меня, то я такие вещи считаю не только вполне осуществимыми для человечества, но даже и необходимыми в интересах дальнейшего его успешного развития. И лишь предвзятость старого толка, обусловливаемая инертностью чувства, оказывает им противодействие, подвергает осмеянию, принимая их за утопии, ибо, благодаря своей близорукости, она совершенно не считается со значительно видоизменившимися человеческими социальными соотношениями, или же дает им незначительную оценку, не будучи в состоянии изменить своим старым идолам.
На каком основании, наконец, должно принять за большие утопии рациональные нововведения в половой области, чем достигнутое уже в настоящее время искусственное вскармливание младенцев, не могущих пользоваться грудью матери, или чем современное нам победоносное шествие хирургии, серотерапию, предохранительные прививки и т. д.? Как близорукие и дальнозоркие прибегают к посредству очков, а лишенные зубов пользуются вставными зубами, в такой же мере люди с унаследованной порочностью или же больные могут применять кондомы, чтобы не производить потомства, причем пользование подобного рода средствами дает возможность матери отдохнуть нужное количество времени между двумя последовательными родами.
И. Блох (Половая жизнь нашого времени) упоминает об одной крайне поучительной и точной статистической анкете относительно 100 браков среди всех сословий Вены, произведенной д-ром Антоном И. Гросс-Геффингером. (Судьбы женщин о проституции в связи с принципом неразрывности католического брака и т. д. Leipzig, 1847). Доценту морали в Цюрихе, д-ру Ф. В. Ферстеру мы рекомендовали бы поближе ознакомиться с этой статистикой.
Среди них насчитывалось: 48 несчастных браков, 36 безразличных браков, 1 добродетельный брак, 0 добродетельных и ортодоксальных браков.
30 женщин были несчастны по вине мужа, 12 — по собственной вине. Среди тех же 100 браков было: 14 намеренно неморальных, 51 распутных и легкомысленных, 2 совершенно вне всякого подозрения.
Гросс-Геффингер исследовал тем же способом еще 200 случаев (а всего 300), которые дали вполне тождественные результаты. Опросный листок в каждом отдельном случае приводил положительно в отчаяние, но все же претензии составителя крайне скромны. Приблизительно половина всех браков абсолютно несчастлива, большая же половина очевидно деморализована. Нравственность меньшей части не состоит в соблюдении супружеской верности, 15% промышляет развратом и сводничеством.
Но не повсюду, однако, положение вещей так печально. Все же картина эта попадает в точку в отношении крупных центров. Такова лицемерная мораль нашого христианского моногамного брака, и всякий честно мыслящий признает необходимость коренной реформы его. Ждать ухудшения в сравнении с тем, что есть, вряд ли справедливо.
Бросим снова взгляд на первые восемнадцать глав этой книги.
а. В главах I до V мы имели возможность ознакомиться с естественной историей, анатомией и физиологией половых органов, а также с нормальной психологией половой жизни.
б. В главе VI мы кратко изложили, придерживаясь преимущественно Вестермарка, этнографию и историю половых отношений человеческих народов.
в. В главе VII мы стремились как проследить зоологическую эволюцию половой жизни (филогению) наших животных предшественников, так и дать краткое изложение индивидуального развития половой жизни человека от рождения его до смерти. Мы таким путем стремились представить наиболее понятными две корневые группы наших нынешних половых восприятий — наследственную, или филогенетическую, и индивидуально приобретенную, или приспособленную мнему.
г. В главе VIII мы дали описание болезненных извращений половой жизни, ибо они чреваты значительно большими последствиями для наших социальных отношений, чем это принято думать, и сопряженные с ними опасности и их причины должны быть всегда пред глазами, чтобы можно было с ними успешно воевать.
