— Начнем с того, — сказал я, — что сейчас мне тридцать шесть, а она имела дело с моим отцом, сколько я себя помню.
— Ладно, — сказал Скотти, — так вот, мадам вошла в комнату, если это конечно можно назвать комнатой — я лично назвал бы это сараем, — а я ей и говорю: «Я хочу видеть мисс Ле Фэй Морган». А она мне: «Мисс Ле Фэй Морган — это я». И тут я ей сказал: «А Вы недурственно сохранились, мадам, ежели позволите мне такое слово». Тут она побагровела вся и говорит: «Думаю, вам лучше было бы решать ваши дела по переписке», а я ей ответил: «Это уж точно».
Из всего услышанного я заключил, что леди, с которой мы годами поддерживали деловые отношения, принимая ее за мисс Ле Фэй Морган, на самом деле таковой не являлась, и вообще, неизвестно кем она была на самом деле.
Это поставило нас в весьма двусмысленное положение. Должны ли были мы искать настоящую мисс Ле Фэй Морган? Мы просмотрели всю нашу корреспонденцию, объемистую, как сама семейная библия, но обнаружили, что подпись оставалась неизменной из года в год. Я выбрал первый, последний и несколько промежуточных образцов подписи и предложил банковскому менеджеру сравнить их; оценив подписи, и менеджер, и его кассир нашли их абсолютно идентичными. Я возвратился к Скотти, и мы принялись чесать в затылке. Тут пришла полуденная почта, и нам пришлось продолжить это занятие, поскольку в ней мы нашли письмо от мисс Ле Фэй Морган, гласящее, что автор сего послания находится в «Гранд-Отеле», Дикмаут, и желает, чтобы старший партнер нанес ей визит и позволил осмотреть наличествующую недвижимость «в полном согласии с традициями ведения бизнеса в партнерстве с его отцом».
— Ты погляди только, как все повернулось, — прокомментировал происходящее Скотти. — Ты пойдешь?
— А как же, — ответил я.
— Смотри, не попрощайся с деньгами, — сказал Скотти.
Глава 5
Итак, я отправился в Дикмаут, разыскал там «Гранд-Отель» и спросил мисс Ле Фэй Морган. Бой попросил меня подождать и проводил в обсаженный пальмами двор громадных размеров; я развлекался тем, что наблюдал за людьми, — поскольку Дикмаут становился все более шикарным местом, наблюдать было интересно. Меня всегда изумляло: отчего женщины носят невероятно уродливые одежды, пытаясь выглядеть привлекательными?
Тут вошла женщина. Она была высокой и хрупкой, на голове у нее был черный бархатный шотландский берет с бриллиантовой брошью, а одета она была в черную меховую шубу с невероятных размеров воротником и манжетами. Я подумал, что такая одежда ей к лицу, хотя в ней она слишком выделялась среди остальных — линии ее фигуры были длинными, прямыми даже под драпировкой одежды, тогда как фигуры окружающих выдавали то там, то здесь телесные излишества. Я не мог видеть ее лица, так как берет и высоко поднятый воротник шубы скрывали обращенный ко мне профиль; могу сказать лишь, что, судя по походке, она была настоящей красавицей.
Оглядевшись по сторонам, как будто в поисках кого-то, она подозвала боя, а тот указал на меня.
— Ага, — сказал я себе. — Так вот кто отпиливает у стульев ножки!
Увидев, что она направляется ко мне, я поднялся, чтобы приветствовать ее. Все еще не видя лица женщины из-за воротника, я, тем не менее, увидел достаточно, чтобы понять, отчего Скотти вернулся домой с такой поспешностью. У нее были изумительные глаза и вызывающе накрашенный рот. Безусловно, даже во мраке ночи для Скотти это было слишком.
Странно как вспоминать первую встречу с человеком, который в дальнейшем будет играть важную роль в твоей судьбе, так и думать о том, было ли тогда, в начале, предчувствие последующих событий. Признаюсь честно: хотя я и не видел лица этой женщины, точно так же не замечал, я никого из присутствующих в комнате, пока она находилась там.
Она подала мне руку, и мы обменялись общепринятыми любезностями; я взглянул на нее и увидел, что она смотрит на меня в упор. Если меня не подвело чутье, она спустилась вниз с решимостью взяться за трудное дело. Скотти явно не делал секрета из своего виденья ситуации. Не составляло никакого труда понять причину ее появления. Скотти, вступивший в законный брак с дочерью местного мелкого предпринимателя, был крайне мало пригоден для обольщения, а мисс Ле Фэй Морган (весьма благоразумно) и не пыталась никоим образом обольщать его. Однако, будучи наследником своего отца, я могу доказать и обратное; ведь мой отец казался матери сущим дьяволом.
— Мистер Максвелл? — спросила она.
— Да, — ответил я.
— Я знала вашего отца, — сказала она.
Я не знал, что ответить. Я мог с уверенностью заявить этой женщине прямо в глаза, что она лжет, — и не хотел этого. Когда-то я слышал, что Сара Бернар давала сцену из Эглона в мюзик-холле. Она была стара; так же стара должна была быть и эта женщина — если верить ей (а сейчас я более чем на половину склонялся к тому, чтобы ей верить) — и у нее был такой же золотой грудной голос. Король Лир говорил, что низкий голос у женщин — замечательная вещь, но я сомневаюсь, что он имел в виду именно такой тип низкого голоса.
Я повел ее к своей машине. Она продолжала хранить молчание. Вне всякого сомнения, она была женщиной, хорошо умевшей держать себя в руках; а это очень сильное качество, если действительно знаешь, как им воспользоваться. Посадив ее в машину, я взглянул на ее колени.
А ты совсем не похожа на старую каргу, — глядя на эти колени, сказал я себе. На ногах у нее были изящные темные чулки, весьма подчеркивавшие ее женственность.
В машине она сидела молча. Я почувствовал что должен что-то сказать и отпустил несколько банальных замечаний о городке. Она лаконично ответила «да», не проронив более ни слова, однако чем дольше я сидел рядом с ней, тем острее чувствовал ее присутствие рядом.
Я спланировал нашу поездку в виде кольцевой и, припарковав машину в стратегической точке моего плана, мы начали осмотр домов. И тут я узнал о мисс Ле Фэй Морган нечто большее. Немного было тех сведений о недвижимости, которых она не знала бы. Более того: она знала не только словарь строителя во всех его тонкостях, но имела также изрядное представление о самих основах строительства. Далеко не каждый, даже имея необходимый опыт, усваивает это; но что меня всегда поражало в нашей переписке с мисс Морган, даже в ее письмах четвертьвековой давности, — так это ее удивительное четкое понимание основных принципов. Я был рад, что воротник шубы моей компаньонки скрывал ее лицо; я не особенно желал его видеть, даже, скорее, определенно не хотел этого.
Мы прошли к дому в конце эспланады, так что до машины нам пришлось бы совершить маленькую прогулку обратно. Дом представлял собой маленькую, стоявшую особняком виллу; примыкавшая к ней земля в основном была отдана под посевы. Через задние окна виднелись болотистые низины вокруг устья реки. Взглянув в направлении болот, я увидел надвигающейся морской шквал.
— Нам лучше переждать непогоду здесь, — сказал я.
Выглянув в окно, она увидела, как надвигавшаяся буря поглотила далекие холмы и согласилась.
Мы сидели в небольшой задней комнатке, отапливаемой газовым камином. Увидев газовый счетчик в буфетной, я опустил в него шиллинг и поднес спичку к горелке. Однако сидеть здесь было не на чем. Мисс Морган разрешила проблему, усевшись на пол; прислонившись спиной к стене, она скрестила прямо перед собой свои длинные, стройные ноги, дав мне возможность еще раз обозреть ее замечательные чулки.
— Люблю сидеть на полу, — сказала она.
— И поэтому вы отпилили ножки у своих стульев? — спросил я, не особенно заботясь о смысле сказанного, хотя до сего момента я обращался к ней исключительно как профессионал к профессионалу.
Она рассмеялась тем глубоким, золотистым, грудным смехом, который с первого раза вызывал во мне удивительное ощущение.
— Боюсь, что для вашего партнера знакомство со мной было выше его сил, — сказала она.
