достаточной мере обеспечен смыслом.
В 1899 году Джеймс Джексон Путнем прочел лекцию массачусетскому медицинскому обществу на тему: «Не только болезнь, но и человек». Из такого названия следует, на мой взгляд, что доктор должен учитывать не только заболевание, но и позицию пациента относительно него. Заняв верную позицию, неизбежные страдания могут быть преобразованы в героическое и победное достижение. Вот почему в жизни достаточно смысла, пока человек дышит, пока он не умер. Даже в смерти_жизнь не теряет своего смысла — поскольку этот смысл заключается не в сохранении чего-либо для будущего, но, скорее, в сохранений для прошлого. В нем он спасен навсегда.
Эдит Уейскопф-Джоелсон утверждает, что, придавая неизбежному страданию статус позитивной ценности, логотерапия «может помочь противостоять определенным нездоровым тенденциям современной культуры Соединенных Штатов, где неизлечимо страдающим людям очень трудно гордиться своими страданиями, считать, что они делают их более достойными». «Таким образом, — пишет она, — бремя несчастья увеличивается постольку, поскольку человек не только несчастлив, но и стыдится своего несчастья».
«Другой аспект логотерапевтической философии относится к понятию времени, — заключает Уейскопф-Джоелсон. — Прошлое индивида представляет собой склад всего того, что он сделал существующим, из сохраненных и навсегда воплощенных возможностей, в то время как будущее состоит из возможностей, которые еще предстоит материализовать. Таким образом, прошлое индивида является той частью его жизни, в которой он преодолел конечность и достиг вечности. Такая позитивная оценка прошлого может в определенной степени противодействовать страху старости и смерти, а также компенсировать дискомфорт людей среднего возраста и пожилых в условиях культур, подобных культуре Соединенных Штатов, в которых прежде всего ценится молодость. Особенно полезными эти философские размышления могут быть для женщин, переживающих климакс»[63].
Высший смысл человеческой жизни является не предметом его интеллектуального познания, но, скорее, предметом его экзистенциального обязательства. Он превосходит интеллектуальные способности конечного существа, такого, как человек. Через свою личную веру человек занимает позицию и делает выбор. Когда пациент твердо стоит на позициях религиозной веры, необходимо проявить его религиозные убеждения; нет никаких противопоказаний в отношении использования этих духовных ресурсов для достижения терапевтического эффекта[64].
Истинная теория человека должна следовать за ним в ноологическое измерение бытия, которое является измерением феноменов, присущих только человеку. Но она будет фрагментарной, если в ней не будет содержаться понимания сущностной открытости человеческого бытия для высших измерений: Человек, как известно, конечен. Однако в той мере, в какой он понимает свою конечность, он преодолевает ее.
ЛОГОТЕРАПИЯ И ВЫЗОВ СТРАДАНИЮ
Ничто в целом мире не бессмысленно, страдания — меньше всего.
Оскар Уайльд. «Баллада о Реддингской тюрьме»
Стало модным ругать экзистенциальную философию за чрезмерное акцентирование трагических аспектов человеческого бытия. Логотерапия, которая рассматривается как одна из школ экзистенциальной психиатрии, также стала мишенью подобных упреков. Действительно, логотерапия концентрируется на таких темах, как смерть и страдание. Однако это не служит свидетельством пессимистических взглядов и предубеждений. Мы предпочитаем занимать оптимистичную позицию, поскольку убеждены, что даже смерть и страдания имеют скрытый смысл. Поскольку логотерапия, как показывает само ее название, концентрируется на смысле, она не может избежать встречи пациента с болью, смертью и виной, или, как я называю, с трагической триадой человеческого бытия.
Лучше, если доктор раскроет пациенту эти три экзистенциальных факта жизни. Это особенно важно в современной психотерапии, поскольку в настоящее время подавляются, скорее, не инстинктивные аспекты, а духовные устремления человека. И неврозы более не являются способом избегать сексуальных фактов, как это было в Викторианскую эпоху. Сегодня неврозы представляют собой попытку скрыть экзистенциальные факты и старомодная, односторонняя психодинамическая доктрина вполне способна увести в сторону от актуальных проблем, навязывая пациенту пандетерминистское представление о себе, не позволяющее ему изменяться и расти. Теперь мы можем понять, насколько прав был Артур Бартон, отмечавший, что, когда страх смерти недальновидно устраняется или сводится к страху кастрации, результатом является отрицание экзистенциального факта[65].
Логотерапия не изобретала смерть и страдания. Они явлщотся следствиями конечности человека. Поэтому к ним не стоит относиться как к несчастью. Боль, смерть и вина неизбежны; чем больше невротик пытается отрицать их, тем более он навлекает на себя дополнительные страдания.
Хотя трагическая триада является неустранимым фактом, присущим человеческому существованию, от нее пытаются избавиться при помощи рационализации, связанных с технологическим прогрессивизмом и сциентизмом. Но даже в Соединенных Штатах, где распространена вера в то, что рано или поздно наука разделается со всеми неприятностями человека, известно о том, что человек все-таки является существом конечным и смертным, встреча со смертью которого неизбежна.
Поскольку данная работа посвящена проблеме смертности человека и конечности его существования, начнем с рассмотрения трагической триады. Как учит логотерапия, конечность человеческого существования ведет к осмысленности жизни. Если бы человек был бессмертен, то были бы оправданы задержки и отсрочки всех его дел и не было бы нужды делать что-то непосредственно сейчас. Для человека имеет смысл использовать уходящее время только при условии конечности существования. Только преходящие аспекты жизни являются возможностями; успешно реализуя возможность, мы превращаем ее в действительность, сохраняя тем самым ее в прошлом. Реализованная возможность становится действительностью раз и навсегда. Все, что существовало, перестало быть конечным. В прошлом скорее все неизменно сохранено, чем безвозвратно потеряно.
Это остается справедливым безотносительно к тому, есть ли кто-нибудь, кто может вспомнить или забыть то, что было. Я считаю целиком субъективистской точку зрения, согласно которой все зависит от наличия индивидуальной памяти, в которой только и существует продолжительность. Клеменс Е. Бенда, естественно, не избежал такой субъективистской интерпретации истинного онтологического мироустройства, когда писал: «Очевидно, что прошлое существует только через свое воздействие на образы, которые не вечны»[66].
Я полагаю, что логотерапевтический взгляд на прошлое ведет к активности и оптимизму. Человек призван наилучшим образом использовать каждый миг своей жизни и делать в любое время правильный
