Более того, ему это нравилось. Чертовски нравилось! Приятно упорно трудиться, лететь на волне поставленной цели. Он не ощущал ничего подобного уже многие годы, возможно, даже со школьной скамьи. А учиться Фреди закончил давным-давно.
Затем он заметил усталость: в пальцах, в спине... 'Естественный результат, – сказал сам себе Фреди. – Сказываются долгие часы, проведенные у монитора...' Такого объяснения вполне хватило, чтобы ум успокоился.
Но состояние геолога ухудшалось... И очень быстро. Пальцы стали деревянными, негнущимися, как при артрите. Мышцы спины, ног с трудом удерживали тело при ходьбе и даже при сидячей работе.
'Отдых, – подумал он. – Мне нужен отдых!'
Только позже до него дошло, что он попал в неприятную передрягу.
Однажды геолог встал, чтобы найти что-либо выпить, но его колени подогнулись сами по себе, будто в ногах вместо костей у него оказалось желе. Он, как подрубленное дерево, упал на бок.
'Черт, что со мной творится?' – спросил он себя мысленно.
Даже в этот момент фреди отрицал свое серьезное заболевание.
Наверное, из-за долгого сидения заблокировалась циркуляция крови', мелькнула у него мысль. Однако, такое состояние проходит через несколько минут, а в его случае не проходило вообще. Фреди облокотился на стул, но ноги отказывались поддерживать его. Вскоре руки устали держать тело, и геолог опустился без сил на пол.
– Компьютер! – позвал Фреди, вернее, попытался позвать, надеясь вызвать помощь. Но слово получилось исковерканным и невнятным, совсем не таким, как ему бы хотелось.
Фреди попытался снова, и увы, с тем же результатом. Мольба оказалась столь же невразумительной, как и раньше. Язык стал неповоротливым, вялым, таким же неподвижным, как и нижняя часть тела.
Теперь мужчина лежал на ковре в лаборатории геологии. Паника начала подавлять все ростки разума. 'Со мной что-то не так... Черт, действительно, случилось... Если мне не окажут помощь в ближайшее время, то страшно подумать о дальнейшем...'
Дверь находилась всего в нескольких метрах от него. Если добраться до нее, то можно дотянуться и до сенсора...
Слава богу, удалось! Перед глазами – пустой коридор, освещенный тусклым светом в соответствии с 'ночным' периодом на корабле, Фреди ухватился пальцами, которые едва сгибались, за ковер и пополз к выходу.
Сейчас он чувствовал себя еще слабее, чем пару минут назад. Геолог увядал, таял прямо на глазах.
Безумно трудно подтянуть себя к двери – ноги не оказывают никакой поддержки. Когда Фреди достиг своей цели, он обливался потом и тяжело дышал.
Почти задыхался...
Из-за напряжения? Или это мышцы окончательно отказываются выполнять свои функции?
Руки и плечи еще подчинялись, но болели, будто кто-то втыкал в них сотни маленьких ножичков. Мышцу правой икры свела судорога.
Сколько же еще он сможет двигаться?
Фреди оторвал от пола голову, посмотрел в обе стороны извилистого коридора: ничего и никого... И не слышно, чтобы хоть кто-нибудь приближался.
– Помогите! – закричал геолог, вернее, сделал попытку закричать.
Но его речь теперь звучала не просто невнятно, она превратилась в набор звуков, шипение и свист.
Естественно, ответа не последовало. Только ритмичный шум двигателя, который отдавался вибрацией на полу палубы.
Лаборатория нуклеоники – через дверь... Там будут люди! Должны быть!
Фреди выполз в коридор, несмотря на возросшую боль в плечах. Дышалось все труднее и труднее... Геолог хрипел, стараясь наполнить легкие воздухом..
'Давай же! – кричал он себе. – Еще чуть-чуть!'
Держать голову было все труднее, поэтому он просто опустил ее на пол.
Двигаться тоже становилось все тяжелее, но сдаваться нельзя.
Борясь, цепляясь за каждый выступ, Фреди прополз мимо лаборатории астрофизики. В это время она пустовала, можно не сомневаться... А если остановиться на проверку, и там никого не окажется, то уйдут последние силы. Поэтому геолог пополз дальше, глядя на первоначальную цель. Сжав зубы, подал тело вперед... Еще раз... И еще... как обезумевшая, с выпученными глазами, вытащенная на сушу рыба, умирающая от того, что не может оказаться в воде.
Звук его дыхания заполнил весь коридор... Длинный и ужасный хрип, раздававшийся то громче, то тише... Замедляясь с каждым новым вдохом...
Фреди почувствовал головокружение. Во рту появился горький вкус, вкус металла.
До двери лаборатории оставалось всего чуть-чуть... Всего несколько метров. Но геолог знал, что ему их не преодолеть.. Закрыв глаза, он провалился в дыру – глубокий черный водоворот, засасывающий его все ниже и ниже, и ниже....
Глава 2
Наступали сумерки. За колоннами грандиозного открытого холла, позади грушевых, гранатовых и фиговых деревьев, до самого горизонта тянулось великолепие цветов. Ярко- красные, оранжево-золотистые, светло-зеленые они отчетливо виднелись в лучах заходящего солнца.
Джорди радовался, что сумел создать такую чудесную программу для голопалубы. Словно сцена из произведений Гомера, другого сравнения не подберешь.
Доставляло удовольствие и самому поприсутствовать здесь. Капитан все- таки оказался прав... Они работали слишком много и интенсивно. Все, без исключения. Небольшой отдых и возможность расслабиться взбодрит их.
Как раз сегодня и выпал шанс испытать эту новую программу, так что повода для жалоб просто не было.
Джорди уже не в первый раз воссоздавал образы стихов Гомера. Но именно этот отрывок о троянском коне и его использовании в Трое он услышал впервые.
Результаты работы получились даже лучше, чем ожидал Ля Форж. Тот, кто изобрел голопалубу, навечно, по мнению Джорди, попал в списки благодетелей человечества.
... Появились три божественно красивые девушки, вышедшие из другой части дома. Покружив между чудесными колоннами и изящно выточенными золотыми светильниками, они становились на цыпочки, чтобы дотянуться до чащ на подставках и зажечь в них смолу хвойных деревьев. Огонь взвился вверх, бросил тень на серебряных псов у входа и закружился, потрескивая от прохладного ветерка.
Все казалось таким реальным... Пахло мясом, куски которого лежали на подносе перед каждым гостем; ощущался вкус медового напитка; нежный ветерок охлаждал кожу. Даже возгласы гостей ублажали слух, Но самой заметной фигурой, конечно, являлся сам Гомер, выделявшийся среди гостей продолговатым лицом, нависшими бровями и огромной седой бородой.
В этот момент он был не просто поэтом. Прекрасный актер стоял перед людьми – тонко чувствующий душу своих персонажей, с отличным голосом и удивительной пластикой. Если бы Гомер родился в другое время и в другом месте, то смог бы играть главных героев в трагедиях Вильяма Шекспира.
