Балак вернул взгляд.
– Похоже, – пояснил он, – с животными возникли проблемы. Это случилось по дороге в транспортационную.
Глаза Дрина засверкали.
– С ними что-то случилось? – рявкнул он.
Балак энергично потряс головой.
– Нет, не с мезирии. Но те, кто их сопровождал, были покалечены. Один серьезно; он лишится руки.
Дрин заметно расслабился.
– А. Что же, видно, этого следовало ожидать. С конце концов, их пора было кормить.
Спок начал понимать, что это были за мезирии – и какую роль они
могли сыграть в планах владетеля относительно него. Перспектива была не из приятных.
И по- прежнему оставалась возможность, что его жертва будет
напрасной. Если бы он только мог знать наверняка, что Ухура сможет передать сообщение, что их план сработает.
Это было горькой иронией: человек, с которым он хотел связаться,
стоял в менее чем двадцати шагах от него, а он не мог ему передать даже то короткое сообщение, которое он придумал.
Хотя, почему не мог? Сообщение было составлено так, чтобы
расшифровать его было невозможно. А если ему казалось, что его нельзя просто произнести вслух, так это потому, что Спок владел английскими идиомами, а Дрин – нет.
– День рождения Бойса, – сказал он громко.
Дрин посмотрел на него.
– Что вы сказали?
– День рождения Бойса, – небрежно повторил вулканец, глядя прямо
на владетеля. Он не смел смотреть в направлении Уэйна, опасаясь, что его намерение станет ясно.
Дрин слегка склонил голову вбок.
– И что это значит, Первый Офицер?
Спок пожал плечами, стараясь припомнить, как Кирк «продавал»
подобные вещи в прошлом. Ему в голову пришел случай с «Фезариусом», когда капитан успешно провел идею, что на «Энтерпрайзе» установлена система саморазрушения, якобы основанная на корбомите – несуществующем материале.
Вдохновленный воспоминаниями о проделках Кирка, первый офицер объяснил:
– Это просто выражение.
– Какое выражение?
Вулканца по-прежнему не радовало, что придется в открытую лгать.
Но, похоже, это было неизбежно, учитывая обстоятельства.
Но его опередили – Уэйн заговорил первым.
– Мы это говорим, когда кто-нибудь серьезно пострадал – как, в
данном случае, этот покалеченный парень. Это способ выразить сочувствие.
Дрин не отрывал глаз от Спока.
– Я разговариваю, – сказал он, слегка повысив голос, – с вулканцем.
Мистер Спок, вы знаете, что тот, про кого вы это сказали – мерканец, такой же, как те, кто держат вас здесь под прицелом? Ваше сочувствие распространяется так далеко?
– Мое сочувствие распространяется не только на моих друзей, –
правдиво ответил первый офицер.
Дрин смотрел на него с, похоже, неподдельным любопытством.
– Да ну. Я не знал этого о вас, Спок. И что, все вулканцы такие?
– Большинство, – сказал Спок.
– А это ваше выражение – «День рождения Бойса» – это вулканская поговорка? Или ее придумали люди?
– На звездолете можно выучить много выражений, принадлежащих различным культурам. – Снова правда.
Владетель, похоже, был склонен и дальше продолжать беседу на эту
тему, но тут на площади появилась ярко-красная дымка. Вскоре из нее проявились четыре фигуры – два мерканца и пара лоснящихся белых четвероногих. Мерканцы, казалось, нервничали – по меньшей мере. И были более чем рады, когда звери мягко затрусили в сторону Дрина.
Балак щелкнул по коммуникатору.
– Они здесь, – просто сказал он. Через секунду или две, эскорт животных снова исчез.
Владетель опустился на одно колено, он был явно рад видеть мезирии.
Похоже, чувство было взаимным. Какое-то время мерканец и животные терлись носами.
Затем Дрин поднял глаза на Спока. Он снова улыбался, какой-то хищной улыбкой. Смертоносной улыбкой.
Кивком головы он указал на вершины холмов, что виднелись за одно – и двухэтажными зданиями колонии, на севере.
– Видите эти горы, Первый Офицер?
Вулканец кивнул. Холмы, казалось, были совсем рядом, но это могло
быть иллюзией, порожденной чистым, холодным воздухом.
– Через минуту вас транспортируют туда, – вы будете далеко от этой
площади, далеко от колонии, – в месте, где вам никто не сможет помочь. Часом спустя я тоже переправлюсь на то же самое место. Затем, я буду охотиться на вас с помощью моих зверей, и, когда они вас загонят, я вас прирежу как животное. Что, если вы поразмыслите об этом столько, сколько это делал я, – не более, чем вы заслуживаете.
Среди колонистов раздались приглушенные возгласы ужаса. Уэйн запротестовал:
– Не можете же вы это сделать, владетель.
Дрин резко встал и глянул на него.
– Могу, мистер Уэйн, – и сделаю. И, хотя я склонен проявлять по
отношению к вам терпение за всю ту помощь, которую вы мне оказали, вы испытали это терпение уже дважды за последние несколько минут. Подумайте хорошенько, прежде чем еще раз сделать это.
Уэйн закусил губу. Больше он ничего не мог сделать, и Спок это прекрасно понимал.
– Не беспокойтесь, – сказал вулканец. – Я знал, чего ожидать, когда я
заключил эту сделку.
– Идите сюда, – сказал владетель своим зверям. – Вот этот.
Познакомьтесь с ним.
Мезирии приблизились к нему, высунув длинные черные языки. Они
обнюхали его брюки, поглядывая на него своими большими золотыми глазами и глухо рыча. Их дыхание вырывалось из пасти клубящимися облачками.
Вулканец мог видеть их зубы – длинные, острые, устрашающе
выглядящие. Он вспомнил, что Дрин сказал о пропущенном кормлении.
– Тихо, – сказал им владетель. – Он снова взглянул на Спока. – Мы же
не хотим, чтобы погоня закончилась, не успев и начаться, а? – Он хлопнул рукой по бедру, и мезирии вернулись к нему.
– А теперь –запомните, – сказал Дрин, – наша сделка действует только
пока длится ваш визит. Как только вы умрете, он закончен, так что если вас и в самом деле беспокоит благополучие этих людей, в ваших интересах оставаться в живых как можно дольше.
– Уверяю вас, – ответил Спок, – это было бы моим намерением в любом случае.
Владетель осклабился.
– Это вы сейчас так говорите. Но по ходу дела вы можете изменить мнение.
Он кивнул Балаку, и Балак снова связался с кораблем.
